| Цитата |
| Честно скажу: давно так не писал. Вообще никогда так не писал. Это тот случай, когда сознание работает на другом уровне. Можете не читать, если не знакомы с "Вне формата" и "Взрослые дети" Поехали: |
Часть 1.
Мне кажется, что гугл работает неправильно. Если в поиске картинок вбить «дебил», то на первой странице появляются две совы, какой-то несчастный парень без зубов и Билл Гейтс. Но на первом месте должен быть мой сосед Андрюха! Почему? А вот, почему: заселение его ознаменовалось катастрофическим ужиранием дешевой водкой и выпадением с третьего этажа с последующим переломом ноги в двух местах. На что Андрюха отреагировал, цитирую: «Гы гы! В универ можно не ходить! Ы-ы-ы!!!». Гипс сняли в ноябре. До Нового Года серьезных поводов написаться не было, поэтому до сессии Андрюха дожил без… просто дожил. На Новый Год он, находясь в пьяном коматозе и гордом одиночестве, начал приставать к толпе иностранцев (кажется, армян) с требованием объяснить что-то очень риторическое. Хорошо, что мы как раз возвращались с проходившего на центральной площади утренника, и сумели отмазать этого придурка. Сдав сессию на две недели позже, чем все нормальные двоечники, Андрюха укатил домой и дал нам спокойно пожить целый месяц.
23 февраля. Уже неделя, как мы живем полным комплектом в нашей тесной, но невероятно уютной комнате. Андрюха, видимо понимая, что совсем скоро станет защитником отечества, решил праздновать досрочно и закатил знатную пирушку, приобретя свою любимую вотку за двадцать гривен (2.2$, банку сардин и ящик (почти) просроченного пива, которое продавалось по акционной цене. Он созвал своих пацанов и начал пить. Мне, как человеку умеющему играть на гитаре «ХИРЭШНУЮ» - песню про наркомана, которую почему-то все студенты ХИРЭ считают своим гимном, была презентована полторалитровая пачка томатного сока, которую я честно отрабатывал, заливая любимые композиции благодарной публике. Воде все тихо и мирно, но почему-то нет моего любимого соседа. Ну, нет и нет. Наверное, пошел «цеплять чиксу».
Из сна меня вытащил громкий наглый стук в дверь. Каждый раз я из-за этого страшно переживаю, так как пару раз были инциденты с последующими разборками и избиваниями моей морды просто так. Немного успокоив колотившееся сердце, я прислушался:
-Пацаны, откройте. Это я. Я ключ потерял. Опять. – Послышался знакомый голос.
Вылезать из теплой кровати не хотелось, но выслушивать стоны не хотелось еще больше.
Чувствуя легкий озноб, спотыкаясь через лежащие на полу сетевые провода, я открыл дверь и, не выслушивая благодарностей, завалился спать дальше. Но спать мне не давали:
1. Глухие удары неизвестного происхождения.
2. Стоны.
3. Звуки падающей посуды.
4. Робкие маты.
5. Звуки слаживаемой на место и опять падающей посуды.
6. Обыкновенные маты.
7. Попытка залезть на второй ярус кровати.
8. Стоны.
-Ну, что ты за человек такой??? – невнятно и обиженно протянул я, не открывая глаз. – Дай поспать!
-Я… У меня… С-с-с-с, ай! У меня… Ножка болит.
Андрюха говорил очень жалобно, и глотая окончания слов. Как будто его тошнит. Я занервничал, выругался про себя, но все же встал. Сперва, принес из туалета большую миску с водой, чтобы не загадить ковер, потом сходил на балкон и набрал в полотенце снега.
Прикладывая компресс к горячей лодыжке, я обреченно спросил:
-Опять за водкой ходил?
-Не-е-е! Я одному х#ю дал пи#ды!
-Не ори! Малой спит! – закряхтел я. – Да… Заметно. Все. Спи!
-Дай мне наушники и ноутбук.
-СПИ! – не выдерживая, рявкнул я.
-Но у меня ножка болит. – Жалобно повторил Андрюха, срываясь на плач.
-Все, все, спи. Постарайся заснуть. Завтра дам тебе и наушники и ноутбук. Хорошо?
-Хорошо. – почему-то согласился Андрюха и, отвернувшись, засопел.
Утром мне была поведана история об исторической битве, где били не жалея рук и ног. Особенно ног, ага. Предложение поехать в больницу было отвергнуто, ибо перегар. А завтра можно свеженьким съездить, все в нужном свете обставить, получить освобождение на сколько нужно, еще и по страховке отхватить пару сотен денег. Поэтому сразу перенесемся в завтра.
Студенческая больница, находящаяся возле ст. м. Бекетова, была переполнена чихающими сонными студентами. Активировав артефакт «наглая морда», повысив тем самым свой навык «наглость» сразу на несколько пунктов, я растолкал позаимствованным у Андрюхи костылем толпу кашляющих мальчиков и девочек и взял талончик к травматологу. Отправив его высиживать очередь, я решил зайти к своему окулисту. Появиться там я должен был еще в сентябре, но как-то все откладывал, откладывал… И сегодня отложу, хрен с ним. Тем более карточка дома осталась. А вот к психологу сходить можно! Я сразу подружился с этой милой женщиной, проходя курс реабилитации после потери глаза. По делу она мне ничего путного не рассказала (скорее наоборот), а вот просто поболтать с ней я любил. Как и она со мной. К тому же у нее можно было на халяву попить чайка с печеньем. А к халявному печенью я горазд, как никто другой! У них там какой-то центр помощи пострадавшим и просто ущербным студентам, так что этого добра у них всегда навалом.
-Здравствуйте! – Маргарита Федоровна испуганно оторвалась от записей в журнале и удивленно уставилась на меня. Ей потребовалось секунд десять, чтобы вспомнить, где она видела этот широкий нос и слегка дикий взгляд. Я был уверен, что имени моего она не помнит, поэтому добавил. – Я Николай Хлевицкий! Помните такого?
-Николай! – доктор слегка привстала. – Давно ты к нам не заглядывал! Как дела?
Маргарита Федоровна всегда была рада меня видеть, так как остальные ее пациенты были невероятно угрюмыми, печальными и неразговорчивыми. Зная ответ на привычный вопрос, она, не спрашивая, поставила чайник.
-Да вот, соседа сопровождал. У него травма.
-Душевная? – задорно спросила доктор.
-Душевная травма у него никогда не излечится. И поэтому…
-Множественные ушибы, синяки и ссадины?
-Ага! – рассмеялся я. – И переломы, судя по всему.
-Эх… - Маргарита Федоровна вздохнула. – Жаль, что это неизлечимо. Мне таких как раз не хватает. У меня одни зануды, ты же знаешь.
Я ей искренне сочувствовал, и не знал, что сказать в поддержку. На несколько секунд повисло неудобное молчание, которое доктор, сразу же прогнала, задавая вопрос который меня очень удивил:
-А ты, говорят, писать стал?
-Кто говорит?
-Пациенты.
Вот она популярность – когда твоим знакомым информацию о тебе сообщают люди, о существовании которых ты не догадываешься.
-А поконкретнее? – меня распирало любопытство.
Клацнул чайник и Маргарита Федоровна, выдерживая подлую молчаливую паузу, сделала себе кофе, а мне чай с сахаром (надо же, помнит! и поставила на рабочий стол корзинку ништяков, от вида которых по всему телу прокатилась волна успокаивающего тепла и душевно покоя.
Усевшись напротив, доктор мило улыбнулась и начала:
-Ты знаешь, что я восхищаюсь твоим мировоззрением, Николай, так?
-Ну, допустим.
Доктор частенько агитировала меня приходить в «группы» на тренинги, чтобы ставить в пример своим пациентам. Я, будучи падким на бесплатную еду, раз согласился и сразу же пожалел. Два часа… нет, вот так: ДВА ЧАСА НЫТЬЯ! Не стоят они того совсем! Я никак не мог понять таких людей. Ну, писаешься ты, например. Ну, неприятно. Но что уж тут поделаешь – бывает. Купи себе подгузники, пей поменьше и будет все нормально. Нет, нужно постоянно устраивать родителям сцены, с запиранием в своей комнате, рыдать и в школу (универ) не ходить. И таких человек десять. И это только одна группа. Чтобы не показаться невежливым, я подарил психологическому отделению фотку рассвета над морем (одна из самых красивых, мною сделанных) и больше там не появлялся.
-Я тебя в пример ставила, немного конечно приукрашая, но все же. Фотографию твою показывала, рассказывала, как ты нам тут играл на гитаре…
-Когда???
-А разве не играл? – удивилась Маргарита Федоровна.
-Нет.
-Ну, я уже пожилая, не помню. Но это и не важно. Главное, чтобы верили. Так вот, - доктор начала дуть на свой (свое?) кофе, заставляя меня нервничать. – Я им всем говорила, что у тебя свой сайт в интернете, где ты снимки хранишь. Он же еще работает?
Не знаю, зачем я тогда про сайт наврал. Просто захотелось порисоваться.
-Ну, кое-какие проблемы сейчас, – зачем-то я начал щипать себя за щеку. – Прокси сервер не работает с доменом через FTP…
-Ну да ладно. Один парень говорил, что таки нашел твой сайт, читал твои рассказы, хвалил.
-А вы не читали?
-Да какой читать? Мне бы свое перечитать. Но я обязательно почитаю! Ты не думай! Обязательно почитаю на досуге! - Маргарита Федоровна отвела глаза. – Но я о чем. Не мог бы ты…
-Не-не-не! – сразу попятился я. – Я ж вам говорил, что терпеть не могу эти ваши тренинги.
-Ты даже не дослушал. Можно мне закончить? – я стыдливо кивнул. – Не мог бы ты к нам пару раз прийти в группу?
Заскрипел мозг. Еще раз прокрутив последние фразы я немного смутился, подозрительно глядя в хитрые глаза напротив. Потом догадался.
-Это трюк такой что ли?
-Можно и так сказать.
-Не работает ваш трюк.
Чай немного остыл, и теперь можно было нормально поесть. За сегодня я съел только чай и последний зачерствевший пряник. Печенья оказались невероятно вкусными. С шоколадной прослойкой и карамелью. Еще и изюм! Мммм… Хотелось съесть все и сразу! Но эта ваша вежливость, черт ее подери!
-Николай, я не буду от тебя ничего требовать или просить. Просто надеюсь на твою сознательность. Подумай над предложением, разве ты что-то теряешь?
Это было немного низко. Предыдущую фразу можно перевести на нормальный язык так: «у тебя есть выбор. Либо поступить так, как от тебя хотят, либо прослыть неблагодарным негодяем».
-Если ты откажешься, - продолжила Маргарита Федоровна. – Я не стану осуждать твой поступок. Я верю, что у тебя есть веские на то причины и уважаю личную свободу. Просто твое присутствие мне очень поможет.
Ну вот. Еще лучше.
-Нет. – С холодной улыбкой сообщил я.
-Ну что ж, - Маргарита Федоровна вздохнула, но тут же подобрела. – Тогда давай сменим тему. Как дела в университете?
На душе стало очень мерзко. В таких случаях я всегда ломаюсь, набивая цену, но все же соглашаюсь. А сейчас события развернулись очень непривычно, выставляя меня в «темном» свете.
-Блин. Маргарита Федоровна. Вы молодец. – доктор сделала удивленное лицо. – Когда у вас группа следующая?
Робко прикрывая улыбку рукой, доктор неслышно рассмеялась.
-Ты чай пей. А то остынет. А группа у меня сего-о-дня-я-я, - Маргарита Федоровна открыла журнал. – Вот прямо сейчас. Через десять минут. Ты никуда не спешишь?
Не отвечая, я набрал Андрюху. Он разрушил мои надежды на спасение, сообщив, что за прошедшие десять минут вышел только один человек, а перед ним шесть травмированных. Блин! Только восемь утра! Еще солнце не полностью встало, а они уже тут!
- Маргарита Федоровна, у меня щетина, несвежая рубашка. Может…
-А давай скажем, что ты только из путешествия вернулся?
-Дык у меня фотоаппарата с собой нет.
-Скажешь, что разрядился.
-А если попросят показать?
-Николаш… - доктор прищурилась. – Ну, давай, не будем? Ты печенья кушай! А то вон какой худой!
Тоже мне, альтруистка. Я перестал воспринимать Маргариту Федоровну как «божий одуванчик» и начал относиться к ней более серьезно и чуть осторожнее.
Меня оставили наедине с ништяками (которых уже совсем не хотелось), а через десять минут пригласили в зал, где заседали униженные с оскорблёнными. Зал представлял собой довольно большую комнату, выкрашенную в нежно-голубой цвет и увешанную картинами с изображенными на них цветочками и котятами. В одном углу был стеллаж, заваленный мягкими слониками, мишками и огромным (ну, метров пять точно) удавом. Другой угол занимал сервант с обилием кружек, на которых были изображены… впрочем, попробуйте догадаться сами. По периметру располагались роскошные разноцветные кресла с высоченными спинками, широкими подлокотниками и специальными штучками, которые можно выдвигать и класть сверху ноги. Посредине был низкий овальный столик, заваленный свежими глянцевыми журналами, чистыми тетрадками и разноцветными карандашами. На креслах сидели парни и девушки студенческого возраста с крайне унылым видом. Неспешно я прошелся взглядом по лицу каждого, и каждый стыдливо отвел глаза.
Знаю, что не хорошо так говорить, но они были ничтожны. Я очень не уважаю людей, которые при встрече прячут взгляд. Они либо что-то скрывают, либо стесняются. Первый случай подразумевает притворство с коварством, второй – банальную глупость. Я сам когда-то был стеснительным, но на определенном этапе жизни понял, что это попросту не нужно и сильно мешает жить. Вы спросите: «А как же утверждение про скромность, украшающую человека?». По своему, пускай и не богатому опыту, скажу, что так говорят только наглецы, которые хотят быть единоличниками.
Короче, обстановка мне не понравилась сразу. Не то, что не понравилась – меня от нее тошнило. Именно тошнило. Физически. Несмотря на прекрасный уютный интерьер и кучу позитивных деталей, в зале была атмосфера, как в палате смертельно больных. Даже Маргарита Федоровна, всегда веселая и счастливая, хоть и улыбалась, но глазами выказывала обреченность. Дурацкая работа «подростковый психолог». Не представляю, из какого сплава у нее должны быть нервы, если она пьет кофе из маленькой чашечки вместо водки «с горла». Пусть это не моя ноша, но не помочь ей было бы просто не по-человечески.
-Итак, дорогие мои, - начала Маргарита Федоровна, прикрывая жалюзи и создавая тем самым немного интимную обстановку. – Сегодня у нас необычный гость. Николай. Давайте его попреветствуем!
Я привстал и учтиво раскланялся всем резидентам клуба. Ответом мне послужили еле слышные «привет», по очереди раздававшиеся со всех сторон. Маргарита Федоровна продолжала:
-Николай только что приехал из путешествия. Он был в…
-Сссаках. – довольно перебил я, протягивая первую букву названия.
По аудитории пробежался робкий смешок.
-Да, верно. Николай недавно был… э… на Черном море, поэтому выглядит немного помято. Простим ему это?
-Простим. – Вяло ответила аудитория.
-Вот и прекрасно. Николай будет участвовать в нашей дискуссии и высказывать свое мнение. Также у нас еще один гость – Дарья. Поприветствуем Дарью?
Обреченное «привет» еще раз покатилось по комнате.
Привстала Дарья. При росте в сто шестьдесят сантиметров, Дарья вселила килограмм девяносто – девяносто пять. Но выглядела очень пристойно: красивые распущенные светло-русые волосы, спускающиеся почти до пояса, приятная ухоженная кожа, румянец на щеках, красивый костюм и вызывающие, я бы даже сказал, немного пошлые черные сапоги на высокой шпильке. Глаза у Дарьи были большие, может даже немного навыкате. Бледно-голубого цвета. Выглядела она немного смущенно, постоянно искала что-то глазами на полу и теребила край свободной кофточки.
-Здравствуйте. – Чуть слышно сказала Даша.
Мне стало понятно, почему она сюда попала. При произношении Дарья очень сильно растопыривала пухлые губы, создавая впечатление агрессивного оскала. Ну, и выглядело это не очень эстетично.
После просьбы доктора Дарья нехотя поведала о своей проблеме. Как и предполагалось, у девочки были проблемы в общении. И решала она их самым простым способом – нет общения, нет проблем. Родителям было плевать на проблемы дочери, и они нормально относились к тому, что ребенок не выходит гулять и постоянно зависает в интернете, стараясь избежать всего, что только можно, и ведет крайне оседлый образ жизни. Но на определенном этапе жизни избежать живого общения становится невозможно. Несмотря на отменную память и доскональное знание материала, Даша не смогла нормально отвечать на вопросы преподавателей и завалила половину экзаменов на зимней сессии в юридической академии (весьма престижное заведение, между прочим). Ну, а что было дальше, думаю, понятно: «Я неудачница! Я ничтожество! Я (миллион недобрых слов)».
На консультацию к психологу ее заставил записаться заботливый зав. кафедрой, видимо, единственный человек, отнесшийся с понимаем к несчастной девочке, которая все контрольные сдавала на «отлично», а на экзаменах схлопотала кучу двоек.
Говорила Даша очень хорошо. Несмотря на сбивчивость и легкую стеснительность монолога, речь была очень внятной, последовательной, без «эээ» и других словесных паразитов. Звучали умные слова, типа «парадигма», «эпистолярная», при сравнении себя с бегемотом прозвучала «антропоморфность». И это на первом курсе? Через десять минут я совершенно не обращал внимания на слегка неадекватное выражение лица, и был полностью поглощен речью. Ее писклявый, но все же чертовски приятный, голос погрузил меня в фантазию, заставляя забыть о зрительном восприятии.
Рассказ был закончен, и Маргарита Федоровна предложила высказать свои впечатления группе. Чисто ради интереса, я посмотрел на отсутствующую реакцию публики и начал, встав со стула:
-Даш, ты меня конечно извини. Я знаю, что мы с тобой не знакомы, и при первой встрече таких вещей не говорят, и поэтому сразу прошу прощения. Но ты дура. Да-да, именно так! - Маргарита Федоровна посмотрела на меня с ужасом и взглядом приказала заткнуться. Но я должен был закончить свой хитрый комплимент. – Ты так рассказываешь… У тебя такой голос… Ну и что, что при этом у тебя немного странное выражение лица? Поначалу конечно слегка неприятно, но…
Не дослушав, Даша, прикрывая рукой лицо, пулей выбежала из кабинета. Я почувствовал, как меня сверлят девять тяжеленных взглядов. Былая уверенность моментально улетучилась, забрав с собой возможность стоять ровно, не подкашивая колени и смотреть куда-то кроме ковра, лежащего на полу. Кстати, крутой ковер! Люблю такие.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Маргарита Федоровна вышла за дверь, очевидно пытаясь нагнать сбежавшую. По идее, не много, но я насчитал минут десять, отталкиваясь от того, что, в среднем, мое сердце бьется 70 раз в минуту. Еще через пару (моих) минут я понял, что находиться здесь невыносимо и не имеет смысла. Поэтому, бросив: «Всего наилучшего», так и не встретившись ни с кем взглядом, я немедленно удалился. Закрывая дверь, я все-таки посмотрел вверх и увидел идущую навстречу Маргариту Федоровну. Смотрела она на меня с отвращением и страхом.
-Маргарита Федоровна, почему она так отреагировала? Я же…
-Николай! – доктор оттащила меня подальше от двери и начала «пилить». – Ты понимаешь, что ты сейчас сделал? Она только к нам пришла! Ей тут помочь должны! – срываясь на крик, она сильно покраснела и начала махать руками. – А ты ее дурой называешь! Думаешь, она не понимает, что она дура? Думаешь, ты слишком умный, да?
Я прищурился и неслышно проговорил губами слово «бл#дь».
-Я хотел сюда приходить? Мне нужно было мое мировоззрение? Мне нужна была помощь в работе с «такими» детьми?
Злобно смотря на Маргариту Федоровну, я ощутил приступ гнева. К себе. Захотелось самому себе врезать под дых, чтобы не было так обидно. Ну, разве пожилому человеку, женщине, в конце концов, другу можно говорить такие вещи? Хоть я и считал, что поступил правильно, нужно было прогибаться. Хотя бы из уважения к доктору. Иначе получиться конфликт на пустом месте, который по большому счету никому не нужен.
Доктор находилась «на грани», поэтому быстро поддалась и уселась на мягкий стул.
-Маргарита Федоровна, – я отвел глаза. – Я не знаю, что со мной случилось. Бывает такое, что башню сносит и… в общем я не хотел никого обидеть и хочу сказать, что был не прав. Особенно, когда говорил Вам нехорошие вещи. Вы же понимаете, что я молодой, дурной, импульсивный, самоуверенный…
Не дав мне договорить, Маргарита Федоровна вдруг сняла маску растерянности и стала очень серьезной.
-Я рада, что ты это признал. А теперь бегом на этаж ниже. У нас лифты не работают, думаю, Дарья ниже не спускалась, чтобы разреветься.
Я смотрел на доктора с невероятно идиотским лицом, натужно размышляя, злиться мне или смеяться.
-Ну, что ты стоишь??? Вперед!
Ноги сами развернулись и пошли к выходу, а мысли переключились на тему «что сказать этой, чтоб ее, Даше?». Конечно, я мог просто свалить, и меня бы совершенно не мучила совесть. Не потому, что я бессовестный, а потому что считаю, что ничего обидного не сказал и вообще ничего лихого не хотел. А то, что у этой девочки такая реакция на критику… даже не на критику, просто на обыденные слова – кто ж знал? В конце концов, у меня язык не отсохнет сказать пару приятных вещей, чтобы потом в газетах не писали «в студенческой поликлинике №20 из-за психического срыва из окна пятого этажа выбросилась…»
Заглянув за угол, я увидел стоящую спиной ко мне, громко хлюпающую Дашу. На этом же этаже находилось гинекологическое отделение, так что на девичьи слезы внимания никто не обращал. Порывшись в урне, стоящей возле лестницы и вытащив пару небольших одноразовых стаканчиков, выдаваемых кофейным автоматом, я робко проник в поле зрения плакальщицы.
-Даш, ты что будешь? Чай или кофе? – заботливо спросил я, держа стаканчики перед собой так, чтобы не было видно их содержимого.
-Ничего не буду. – скалясь (я все-таки списал оскал на патологию мимических мышц), Дарья отвернулась к окну.
Тихо сказав: «Блин! Так и знал!»,- я подошел к урне, также находящейся в поле зрения Даши, и аккуратно положил туда стаканчики. Плакальщица отреагировала сдавленным «ой» и удивленно начала смотреть на меня, периодически шморгая носом и глотая слезы. Я замер. Не успевшее подняться солнце красиво играло на светлых, немного растрепанных, волосах и отражалось в больших заплаканных глазах. Левая рука неуверенно держится за подоконник, а правая пытается поправить прическу и параллельно вытирает слезы со щеки. И выражение лица такое жалобное-жалобное! Жалко, что нет с собой фотоаппарата. Такие кадры упускать нельзя…
Пока удивление не сошло на «нет» я принялся за извинения.
-Даш, я хотел извиниться. Только сначала скажи, куда мне себя ударить, чтобы мы на равных разговаривали? В челюсть или в солнечное сплетение? – Даша хотела что-то сказать, но я ее перебил. – Если не скажешь ничего, буду бить в сплетение. Там больнее.
Подумав мгновение, Даша сказала: «Отстань»,- и отвернулась, продолжив свою слезливую деятельность.
Бил я себя сильно. Не могу сказать, что было больно, так как себя больно ударить очень сложно, но хлопок был громким, и Даша тут же испуганно посмотрела на согнувшегося меня.
-С-с-с-с-с, аа-а-а-а, – начал я изображать страдания. – С-с-с-с-с, а-а-а-а. Кхм, кхм. С-с-с-ссс, а-а-а-а.
Чем больше я вживался в роль, неумело изображая гримасу адских мучений, тем больше Даша улыбалась. Когда же я заметил, что меня тоже заметили и пялятся пациенты гинекологии, выровнялся, поправил отсутствующий галстук и, подойдя к окну, у которого стояла плакальщица, начал рассматривать стену здания, стоящего напротив.
-Красивый пейзаж.
Деловито я повернулся к Дарье и потребовал взглядом согласия. Слегка непонимающее согласие последовало моментально. В стене напротив красивым можно было назвать только слово «ЙУХ», написанное задом наперед, поэтому я сделал вывод, что Даша растерялась.
С большим трудом поборов желание побыть «владельцем положения», сделав лицо попроще, я начал:
-Даш, ты меня прости, я был неправ. Просто захотелось порисоваться перед всеми… я, вообще-то, хотел комплементов наговорить, но не успел. Ты очень красиво говорила. Я к этому очень серьезно отношусь.
-Правда??? – Даша от удивления приоткрыла маленький аккуратный ротик.
-Конечно! – оживился я. – Ты очень красиво рассказываешь! У тебя прекрасно поставлена речь, голос классный и… - я старался придумывать комплимент так, чтобы лишний раз не напоминать про дефект мимики. – И вообще ты очень хороший оратор! Правда… - Даша прищурилась. – Иногда у тебя проскакивают словечки типа «антропоморфность», которые не совсем понятны э… несведущим людям.
-Это отождествление животных с людьми. Наделение их человеческими качествами. – Поверив в мою глупость Даша стала увереннее.
Вы знаете много подростков, употребляющих подобные слова? Я – нет.
Хотелось что-то сказать. Что-то приятное и успокаивающее, но я решил побыть слабым. Когда человек чувствует, что перед ним кто-то слабый, то он автоматически становиться сильным.
-Знаешь, Даш, я даже не знаю, что сказать. Обычно всегда нахожу что-то, а сейчас вот никак.
-Не волнуйся, не нужно. – Дарья, наконец, посмотрела на меня свысока. – Давай лучше вернемся в группу?