Мы можем возмущаться, как сложно кормить семью 3 раза в день. Сложно готовить постоянно, когда надо, когда не хочется, когда скучно делать то, что делал уже 150 раз. И все равно мы безумно довольны, когда мужчины с аппетитом это все едят, говорят "Вкусно!" и "Спасибо". В такие моменты чувствуешь себя полноценной женщиной, способной позаботиться о своем мужчине. Ты играешь свою роль, он - свою.
И вот в один прекрасный день мужчина приходит на кухню и говорит: "Кулинария это так интересно! Хочу тоже научиться готовить вкусно и красиво". "Ок", - говоришь ты, понимая, что умеющий хорошо готовить мужчина это на самом деле большое приобретение.
Он спрашивает каждую мелочь. Как это резать, нужно ли мешать, какую температуру поставить... Такие элементарные вещи, которые казалось бы нельзя не знать. Настолько они кажутся очевидными. И в этот момент понимаешь свою значимость. Оказывается ты делаешь то, что кто-то не умеет делать.
Через какое-то время после этого он перестает задавать глупые вопросы каждые 30 секунд и достаточно ловко делает многие манипуляции с продуктами. После того, как он приготовил одно и то же блюдо раз пять. В этот период очень радуешься. Потому что можешь сидеть с книжкой, с ноутбуком, в обнимку с подушкой, делать что угодно, пока на кухне что-то происходит. И вуаля - в комнату заходит ужин. И ты пальцем о палец не ударила, чтобы он появился. Как это оказывается здорово, когда тебе приносят готовую домашнюю еду!
А потом приходит она - большая, толстая жопа. В один прекрасный момент понимаешь, что мужчина готовит то, что ты сама не готовила и в итоге так и не умеешь готовить, а местами начинает делать лучше тебя то, чему ты его когда-то учила. Он больше ничего не спрашивает. Ему твои советы и опыт нахрен уже не нужны. И тут думаешь: "Эй, минутку, какого черта тут происходит?!".
Кормить домашних - это женская священная обязанность, которая была с нами тысячелетиями. И когда мужчина начинает делать это за тебя, ощущаешь себя неполноценной. Нам нужно что-то делать для других, чтобы ощущать себя хорошо, чтобы чувствовать себя нужными. И когда у тебя забирают то немногое, что ты делаешь, то с физической разгрузкой у тебя забирают и возможность испытать удовлетворение от того, что ты сделал для кого-то что-то хорошее, то что ты считаешь нужным делать где-то на подкорке.
У меня есть несколько мужчин, которые профессионально готовят. Женщины часто готовят интуитивно, без четкого соблюдения технологии и пропорций. Опыта вполне хватает, чтобы не считать, что жесткое следование правилам это единственный путь приготовить вкусную домашнюю еду. Интуиция и опыт - две составляющие женского мастерства.
Могу представить, как технологов-профессионалов это может раздражать. И вот когда-то мне эти мужчины говорили, что не пускают жен на кухню. Потому что они не умеют готовить как следует и больше переводят продукты.
Тогда мне казалось, что это так классно. Мужчина официально берет на себя функцию обеспечения семьи едой, что экономит женщине огромное количество времени. И при этом они едят в итоге очень вкусную еду.
А сейчас я понимаю, насколько это все неправильно. Когда мужчина говорит, что его жена не может готовить и он делает это лучше нее, то он открытым тексом намекает на ее неполноценность и на то, что она плохо делает как женщина то, что она должна и биологически на самом деле хочет делать.
Да, сейчас вроде как уже и не важно, кто в доме готовит, но тысячелетний опыт не пропьешь. Эти женские штучки у нас в крови. И кто б мне когда сказал, что я буду недовольна тем, что мужчина отбирает мое место на кухне.
© nobody-s-fool
И вот в один прекрасный день мужчина приходит на кухню и говорит: "Кулинария это так интересно! Хочу тоже научиться готовить вкусно и красиво". "Ок", - говоришь ты, понимая, что умеющий хорошо готовить мужчина это на самом деле большое приобретение.
Он спрашивает каждую мелочь. Как это резать, нужно ли мешать, какую температуру поставить... Такие элементарные вещи, которые казалось бы нельзя не знать. Настолько они кажутся очевидными. И в этот момент понимаешь свою значимость. Оказывается ты делаешь то, что кто-то не умеет делать.
Через какое-то время после этого он перестает задавать глупые вопросы каждые 30 секунд и достаточно ловко делает многие манипуляции с продуктами. После того, как он приготовил одно и то же блюдо раз пять. В этот период очень радуешься. Потому что можешь сидеть с книжкой, с ноутбуком, в обнимку с подушкой, делать что угодно, пока на кухне что-то происходит. И вуаля - в комнату заходит ужин. И ты пальцем о палец не ударила, чтобы он появился. Как это оказывается здорово, когда тебе приносят готовую домашнюю еду!
А потом приходит она - большая, толстая жопа. В один прекрасный момент понимаешь, что мужчина готовит то, что ты сама не готовила и в итоге так и не умеешь готовить, а местами начинает делать лучше тебя то, чему ты его когда-то учила. Он больше ничего не спрашивает. Ему твои советы и опыт нахрен уже не нужны. И тут думаешь: "Эй, минутку, какого черта тут происходит?!".
Кормить домашних - это женская священная обязанность, которая была с нами тысячелетиями. И когда мужчина начинает делать это за тебя, ощущаешь себя неполноценной. Нам нужно что-то делать для других, чтобы ощущать себя хорошо, чтобы чувствовать себя нужными. И когда у тебя забирают то немногое, что ты делаешь, то с физической разгрузкой у тебя забирают и возможность испытать удовлетворение от того, что ты сделал для кого-то что-то хорошее, то что ты считаешь нужным делать где-то на подкорке.
У меня есть несколько мужчин, которые профессионально готовят. Женщины часто готовят интуитивно, без четкого соблюдения технологии и пропорций. Опыта вполне хватает, чтобы не считать, что жесткое следование правилам это единственный путь приготовить вкусную домашнюю еду. Интуиция и опыт - две составляющие женского мастерства.
Могу представить, как технологов-профессионалов это может раздражать. И вот когда-то мне эти мужчины говорили, что не пускают жен на кухню. Потому что они не умеют готовить как следует и больше переводят продукты.
Тогда мне казалось, что это так классно. Мужчина официально берет на себя функцию обеспечения семьи едой, что экономит женщине огромное количество времени. И при этом они едят в итоге очень вкусную еду.
А сейчас я понимаю, насколько это все неправильно. Когда мужчина говорит, что его жена не может готовить и он делает это лучше нее, то он открытым тексом намекает на ее неполноценность и на то, что она плохо делает как женщина то, что она должна и биологически на самом деле хочет делать.
Да, сейчас вроде как уже и не важно, кто в доме готовит, но тысячелетний опыт не пропьешь. Эти женские штучки у нас в крови. И кто б мне когда сказал, что я буду недовольна тем, что мужчина отбирает мое место на кухне.
© nobody-s-fool
Вот такой вот ответ написало омская школьница на ЕГЭ по литературе.
Но её за это ещё и наказать могут, т.к. за это дело скоро возьмётся конфликтная комиссия по ЕГЭ.
Внимание, все бланки и листы с КИМами я испортила т.к.
1. я дура (бесспорно)
2. я тупая (тут тоже не поспоришь)
3. я не готовилась к лит-ре
3.1. т.к. лень
3.2. опять же т.к. дура
3.3. т.к. поступаю на мат. ф.
Здесь я не буду много писать, т.к. все, что хотела сказать и даже больше, я написала на черновике (в своем «блоге»). Кто хочет, тот может прочесть его, а то я зря старалась, что ли...
У меня такое ощущение, что я всем мешаю своей уверенностью, отсутствием волнения, лихорадочным писанием (что аж на всю аудиторию слышно, как я пишу). Пойду-ка я домой, чтобы не мешать.. 12:00 я ушла... вау
Фото philfak.ru
Источник
Но её за это ещё и наказать могут, т.к. за это дело скоро возьмётся конфликтная комиссия по ЕГЭ.
Внимание, все бланки и листы с КИМами я испортила т.к.
1. я дура (бесспорно)
2. я тупая (тут тоже не поспоришь)
3. я не готовилась к лит-ре
3.1. т.к. лень
3.2. опять же т.к. дура
3.3. т.к. поступаю на мат. ф.
Здесь я не буду много писать, т.к. все, что хотела сказать и даже больше, я написала на черновике (в своем «блоге»). Кто хочет, тот может прочесть его, а то я зря старалась, что ли...
У меня такое ощущение, что я всем мешаю своей уверенностью, отсутствием волнения, лихорадочным писанием (что аж на всю аудиторию слышно, как я пишу). Пойду-ка я домой, чтобы не мешать.. 12:00 я ушла... вау
Фото philfak.ru
Источник
Эта статья основана на информации, полученной при приватном и анонимном общении с водителями карет Скорой помощи и фельдшерами. Поэтому никаких подтвержденных фактов и доказательств тут не будет – это лишь попытка узнать правду непосредственно из первых рук в неофициальной обстановке и не под камеру…
Тема перекрытий и «мигалок» неисчерпаема. Подобной дикости нет ни в одной стране мира. Но есть наиболее возмутительный и страшный аспект этой проблемы нашего государства, это когда при перекрытиях останавливают спецтранспорт, спасающий жизнь людей. Все мы видели нашумевший в интернете видеоролик «И так каждый день» от 16 марта, который наглядно показывает, как при перекрытии Кутузовского проспекта для проезда кортежа были остановлены две «скорые» и реанимобиль. Разумеется, случай не первый и не единичный, такое в Москве происходит каждый день, но, слава богу, люди, наконец, начинают просыпаться, отбрасывать привычную психологию подневольного и бессловесного раба и осознавать, насколько это дико, преступно и аморально – останавливать машину, в которой, возможно, умирает человек, гражданин этой страны, жизнь которого идет на минуты… И все ради скоростного проезда чиновника, возможно, на дачу, высокомерно посчитавшего себя вправе занять сразу ВСЕ возможные полосы движения, нагло и цинично поправ Конвенцию по правам человека, его право на жизнь и Конституцию страны.
На поднявшийся шум в ГИБДД вынуждены были оправдываться, что сотрудник ДПС, якобы, опросил врачей в скорых на предмет срочности вызова. Оказалось, скорые совсем не спешат и любезно подождут проезд кортежа… Руководитель пресс-службы ГУВД столицы Виктор Бирюков сообщил, что «ГИБДД всегда пропускает скорые, если они едут на срочные вызовы и доставляют в больницы граждан, которым срочно необходима госпитализация»…
В тот момент, когда это видео облетело интернет, мой ребенок лежал в больнице. Приезжая туда каждый день, я видела «скорые» с сиреной и мигалками, влетающие на территорию, оттуда зачастую выносили малыша под капельницей, БЕГОМ выносили… И мне стало страшно. Очень страшно, что однажды мой ребенок под капельницей вот так может попасть под перекрытие.
Мне захотелось разобраться в этом вопросе, узнать, что же на самом деле происходит во время перекрытий и правда ли то, что нам сообщили в ГУВД.
Начала я с того, что спросила водителя скорой помощи, стоявшей во дворе, попадал ли он сам в перекрытия и опрашивают ли их на предмет срочности вызова. Ответ:
«Бывало, попадал. Нет, что вы, никто никого не спрашивает. А вот было даже так: врач сама вышла, подошла к гайцу, сказала, пропустите, у меня тяжелый пациент, надо срочно в больницу! На что ей ответили: «А у нас президент едет, не могу пропустить, запрещено. Ждите»…
После этого разговора я решила выяснить суть вопроса более масштабно. Вышла на неформальный сайт Скорой Помощи «Фельдшер.РУ» и запустила опрос врачей «скорых» на предмет действий сотрудников ДПС при перекрытиях. Через три дня, когда тема была закрыта модератором, был получен следующий результат:
Вас пропускают при перекрытии, если больной в тяжелом состоянии?
Нет, никогда (12 голосов [31.58%])
Редко (12 голосов [31.58%])
Да, если громко кричать и настаивать, что больной умирает (11 голосов [28.95%])
Всегда (3 голоса [7.89%])
Параллельно голосованию фельдшеры комментировали эту тему. Привожу некоторые цитаты.
«Что сотрудник ДПС, и что то, что ехало, просто подлецы и мерзавцы. И неважно, был срочный вызов – или нет. Так как кто-то простояв и подождав включит, и поедет быстрее, чем нужно, так, буднично рискнет, просто потому, что кому-то где-то плохо, и уже долго, и можно не успеть, или потому, что пока ты тут стоишь – там НАШИ в мыле, и вызова по часу висят… А кто-то вовремя приедет в кабинет, и продолжит свой напряжённо-тяжкий путь к геморрою…
PS. Выбираем такую власть…»
«Да вот еще, унижаться перед ними… Я пару раз останавливался и говорил ДПС-нику (тихим таким голосом): слышь, если он помрёт, то я этот труп на тебя повешу… Действует – железно»…
«Гы… Видели б Вы наших гайцев. Они все, как на подбор – от 100 кг и больше. Ему лишний раз подходить… Стоят на месте и палкой машут »…
«Дежурил на 60 лет Великой Победы, когда со всего мира съехались цари, так перекрывали всю Москву, не пропускали ни под каким предлогом, даже когда ребеночка везли, наоборот орали «куда вы нафек прете!!!???», сутки были плохие »…
«300 летие СПб, утро примерно 5:30, Невский проспект – поворот на набережную Фонтанки. Повод к вызову: «ребёнок 3 года, падение с высоты (3 этаж)» Невский перекрыт для проезда кого-то из президентов, подлетаем со светомузыкой к ГАИшнику (московскому) он подходит к водителю и говорит: «Вырубай свою иллюминацию и тихо стой, пока кортеж не проедет, не то в реку сброшу…» Ну я ему тогда и сказал, куда и с каким поводом еду, он в ответ -»не мои проблемы, гаси свет, тихо стой…» Ну я тогда продемонстрировал включённый диктофон и попросил озвучить номер бляхи, ФИО, звание и т.д. добавив, что если ребёнок умрёт, смерть будет на нём… Покраснел как рак, думал нарушится… Пропустил… Успели…»
Вопрос: «Есть ли случаи, когда человек умирал в скорой во время перекрытия, не знаете?»
«В машине СМП – не знаю, но в ожидании «Скорой» из-за перекрытий умирали, точно. Года четыре назад ехали мы на вызов с поводом «Острый инфаркт миокарда, нарушение ритма» (линейная бригада на себя вызывала) и на выезде на МКАД тормозит нас откормленный жлоб-гаишник в чине аж майора, ещё и на джипе! Я ему пытаюсь объяснить, куда и зачем мы едем, а он орёт: «Да клал я на ваших больных! В машину, маяки выключить, не выходить!». Сели в машину, ждём. При приближении кортежа я нарочно велел водителю включить маяки и звук. Гаишник подлетает к машине (оказывается, боевые слоны очень хорошо бегают, когда хотят!
, начинает молотить по капоту своей полосатой палкой и вопить: «Сейчас всех троих на обочину положу!». К сожалению, включить диктофон я как-то не сообразил – просто пожелал ему довольно громко, чтоб к нему, когда у него от ожирения инфаркт случится, «Скорая» так же ехала… Кортеж проехал, он ещё подержал нас, пока ему не скомандовали по рации: «Пропускай!», долетели мы до вызова, но там уже всё было кончено… Данные о смерти пациента можно было бы найти по архивным данным, но кто ж их просто так предоставит… Кстати, Центру я тогда сообщил, что бригада задержана инспектором ДПС нагрудный номер такой-то, их ответ был: «Ну, что же делать, ждите, пока пропустят»…
«Аналогично было на последнем празднике Победы в нашем мухосрани – перекрыли центр и не пропустили детскую реанимацию»…
«Нас тоже никогда не пропускают. Такое ощущение, что люди считают себя вечными, что никогда мы им не потребуемся»…
«Вы правы! Да, именно так! Правы на все 101%. Конституция всем дает право на жизнь и здоровье, а стояние в оцеплении из-за VIP, может реально кого-то погубить или нанести вред здоровью. Поэтому ответ – да, такие задержки усложняют работу скорой и приводят к тому, что наносится вред здоровью граждан и, возможно, даже в некоторых случаях является фактором мешающим избежать смерти пациента. И в принципе, по моему скромному мнению медика, сие нарушает Конституцию Российской федерации по отношению к гражданам Российской Федерации. И флаг вам в руки и вместе с обществами защиты пациентов, потребителей штурмуйте администрацию президента, парламент, ГАИ и прессу. Это дело правое, победа должна быть за вами!»
Теперь попробуем разобраться, насколько законны подобные перекрытия и есть ли какие-то инструкции насчет проезда спецтранспорта при перекрытиях.
Вот комментарий одного из участников дискуссии:
«В ФСО, СОП и ГИБДД есть документ, в котором чётко прописано, как действовать в случаях, когда необходимо пропустить машину экстренных служб (скорая, мосгаз, мосводоканал, пожарных и т.д.).
Разложу по полочкам движение кортежа от Внуково до Кремля (Киевское шоссе и Ленинский проспект часто перекрывают).
За 10 минут до выезда кортежа из аэропорта маршрут следования освобождается от посторонних машин, путём выставления пикетов ДПС на дорогах, примыкающих к маршруту следования кортежа. Скорость движения кортежа от 120 до 150 кмч, кортеж движется без остановки до финишной точки.
Сотрудник, осуществляющий перекрытия, обязан пропускать машину экстренных служб, но предварительно уточнив срочность передвижения и конечную точку маршрута, совершить беглый осмотр автомобиля экстренной службы. После перекрытия дороги в 8ми минутный промежуток Вас обязаны пропустить без машины (сотрудника) сопровождения и сообщить по рации о выезде машины экстренной службы на маршрут следования кортежа и её конечную цель. В оставшиеся 2 минуты Вам обязаны выделить сопровождение в виде машины ДПС (Полиции) или выделить сотрудника, который в нужный момент скажет Вам когда прижаться к обочине. Вас могут не пустить после проезда машины ДПС которая идёт с 20ти секундным интервалом перед основным кортежем, и разрешить Вам движение после проезда машины ДПС которая следует с 20ти сек. интервалом после кортежа (при всём желании на газели Вы их не догоните. При следовании по участку маршрута движения кортежа машина экстренной службы должна следовать со всеми включёнными спецсигналами (люстра и сирена).
Решение должно быть примерно таким, как писал выше, сопровождение карет скорой помощи, под прикрытием ГАИ по закрытому участку дороги. ГАИ, также, может через диспетчерскую скорой всегда узнать, числиться ли машина в угоне (есть методы) и представляет ли опасность. Кроме того, технически, через GPS в Москве всегда есть возможность заранее узнать, где и под каким предлогом движется карета скорой заранее. На самом деле это не сложно».
Найти этот документ самостоятельно, по понятным причинам, мне не удалось. Но для реализации федерального закона «О государственной охране» существует Инструкция по организации и осуществлению подразделениями Госавтоинспекции МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации сопровождения патрульными автомобилями автомобильных колонн либо отдельных транспортных средств. Однако, данная инструкция никак не определяет приоритет проезда между автомобилями специального назначения и «скорой помощью». Тем не менее, из положения п. 10 ст. 15 Федерального закона от 27 мая 1996 г. N 57-ФЗ «О государственной охране», следует, что решение вопроса о пропуске скорой помощи во время перекрытия спецтрасс находится в компетенции ФСО. ИДПС лишь исполняют устные указания сотрудников ФСО. Меж тем, право на жизнь – конституционное право каждого (ч. 1 ст. 20 Конституции РФ) и реализация этого права сопряжена с другим неотъемлемым конституционным правом на охрану здоровья и медицинскую помощь (ч. 1 ст. 41). При осуществлении охранных мероприятий сотрудники органов ФСО, запрещая движение автомобилей скорой медицинской помощи, нарушают конституционные права граждан на жизнь и квалифицированную медицинскую помощь, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть ограничены федеральным законом. Задержка «скорой» даже на несколько секунд влечет несвоевременное оказание медицинской помощи нуждающемуся в ней человеку и способна привести к наступлению необратимых вредных последствий его здоровью, либо повлечь летальный исход.
Привожу цитаты из интервью «Свободной прессе» заместителя председателя комитета по безопасности Госдумы Геннадия Гудкова, который рассказал «СП», что деятельность ФСО, связанная с перекрытиями, запретами и прочими ограничениями, скорее всего, регулируется инструкциями, половина которых противоречит всем законам Российской Федерации.
«Можно не просто предположить, я 100% говорю – они руководствуются инструкциями. По идее эти инструкции должны быть основаны на нормативных актах – законах, указах, постановлениях. Если этого нет – это полное безобразие. И я практически уверен, что этого нет как минимум наполовину. (…) Конечно, мы дикая страна, страна с ярко выраженными атавизмами рабовладельческой эпохи.
«СП»: – А вообще можно законно обосновать все эти перекрытия, запрещения фотосъемки, приказы гражданам не подходить к окнам?
– Публичного права на эту тему нет. Есть какой-то нормативный акт, непубличный, потому что я не помню в Госдуме дискуссий на эту тему. Я думаю, половина тут не регулируется никаким правом – либо традиции, либо менталитет, либо какие-то непубличные подзаконные акты, скорее всего даже инструкции.
«СП»: – Получается, все эти нормы принимаются внутри самого ФСО?
– Внутри ФСО и внутри правительства РФ, там междусобойчик такой.
«СП»: – А кто может контролировать этот процесс – Генпрокуратура, еще какой-то орган?
– Кто у нас контролирует царя? Никто его не контролирует.
«СП»: – Так речь не о царе, а всего лишь о его охране.
– Ну, извините. Охрана царя вне подозрений, даже больше, чем жена».
Эпилог
На днях попала в перекрытие на въезде на МКАД. Минуты через три увидела, как по встречке на всех парах летит «скорая» с сиреной и люстрой. Встает в первый ряд. Я вышла посмотреть, моя машина стояла на разворот и регистратор переднего обзора, увы, снимал другую сторону. Теперь уже задним числом поняла, что надо было снять его и использовать как камеру, но в тот момент не подумала – хотела быстрее посмотреть, чем кончится… Вызов был явно очень срочный. Гаец действительно лениво и вразвалочку подошел к «наглой скорой», «скорая» тут же выключила спецсигналы. Гаец принялся активно жестикулировать, его телодвижения указывали, что он уговаривает скорую «потерпеть», т.к. осталось стоять минут несколько… Затем «скорая» терпеливо простояла еще 10 минут, после чего развернулась и включив все спецсигналы помчалась в другом направлении – через город, помчалась спасать чью-то бесценную жизнь, если еще не поздно….
P.S.
Кто дал право этим людям считать, что жизнь моего ребенка в «скорой» можно ставить под угрозу ради удобства сытого и здорового чиновника, содержащегося на мои же деньги налогоплательщика? Почему мы безмолвно и смиренно часами стоим в диких пробках из-за перекрытий? Почему мы, вы, все, граждане этой страны, общество – молчим?
Выражаю особую благодарность всем врачам СМП, принявшим участие в опросе и дискуссии. Низкий Вам поклон за наших близких.
Источник: far-msk.ru
Тема перекрытий и «мигалок» неисчерпаема. Подобной дикости нет ни в одной стране мира. Но есть наиболее возмутительный и страшный аспект этой проблемы нашего государства, это когда при перекрытиях останавливают спецтранспорт, спасающий жизнь людей. Все мы видели нашумевший в интернете видеоролик «И так каждый день» от 16 марта, который наглядно показывает, как при перекрытии Кутузовского проспекта для проезда кортежа были остановлены две «скорые» и реанимобиль. Разумеется, случай не первый и не единичный, такое в Москве происходит каждый день, но, слава богу, люди, наконец, начинают просыпаться, отбрасывать привычную психологию подневольного и бессловесного раба и осознавать, насколько это дико, преступно и аморально – останавливать машину, в которой, возможно, умирает человек, гражданин этой страны, жизнь которого идет на минуты… И все ради скоростного проезда чиновника, возможно, на дачу, высокомерно посчитавшего себя вправе занять сразу ВСЕ возможные полосы движения, нагло и цинично поправ Конвенцию по правам человека, его право на жизнь и Конституцию страны.
На поднявшийся шум в ГИБДД вынуждены были оправдываться, что сотрудник ДПС, якобы, опросил врачей в скорых на предмет срочности вызова. Оказалось, скорые совсем не спешат и любезно подождут проезд кортежа… Руководитель пресс-службы ГУВД столицы Виктор Бирюков сообщил, что «ГИБДД всегда пропускает скорые, если они едут на срочные вызовы и доставляют в больницы граждан, которым срочно необходима госпитализация»…
В тот момент, когда это видео облетело интернет, мой ребенок лежал в больнице. Приезжая туда каждый день, я видела «скорые» с сиреной и мигалками, влетающие на территорию, оттуда зачастую выносили малыша под капельницей, БЕГОМ выносили… И мне стало страшно. Очень страшно, что однажды мой ребенок под капельницей вот так может попасть под перекрытие.
Мне захотелось разобраться в этом вопросе, узнать, что же на самом деле происходит во время перекрытий и правда ли то, что нам сообщили в ГУВД.
Начала я с того, что спросила водителя скорой помощи, стоявшей во дворе, попадал ли он сам в перекрытия и опрашивают ли их на предмет срочности вызова. Ответ:
«Бывало, попадал. Нет, что вы, никто никого не спрашивает. А вот было даже так: врач сама вышла, подошла к гайцу, сказала, пропустите, у меня тяжелый пациент, надо срочно в больницу! На что ей ответили: «А у нас президент едет, не могу пропустить, запрещено. Ждите»…
После этого разговора я решила выяснить суть вопроса более масштабно. Вышла на неформальный сайт Скорой Помощи «Фельдшер.РУ» и запустила опрос врачей «скорых» на предмет действий сотрудников ДПС при перекрытиях. Через три дня, когда тема была закрыта модератором, был получен следующий результат:
Вас пропускают при перекрытии, если больной в тяжелом состоянии?
Нет, никогда (12 голосов [31.58%])
Редко (12 голосов [31.58%])
Да, если громко кричать и настаивать, что больной умирает (11 голосов [28.95%])
Всегда (3 голоса [7.89%])
Параллельно голосованию фельдшеры комментировали эту тему. Привожу некоторые цитаты.
«Что сотрудник ДПС, и что то, что ехало, просто подлецы и мерзавцы. И неважно, был срочный вызов – или нет. Так как кто-то простояв и подождав включит, и поедет быстрее, чем нужно, так, буднично рискнет, просто потому, что кому-то где-то плохо, и уже долго, и можно не успеть, или потому, что пока ты тут стоишь – там НАШИ в мыле, и вызова по часу висят… А кто-то вовремя приедет в кабинет, и продолжит свой напряжённо-тяжкий путь к геморрою…
PS. Выбираем такую власть…»
«Да вот еще, унижаться перед ними… Я пару раз останавливался и говорил ДПС-нику (тихим таким голосом): слышь, если он помрёт, то я этот труп на тебя повешу… Действует – железно»…
«Гы… Видели б Вы наших гайцев. Они все, как на подбор – от 100 кг и больше. Ему лишний раз подходить… Стоят на месте и палкой машут »…
«Дежурил на 60 лет Великой Победы, когда со всего мира съехались цари, так перекрывали всю Москву, не пропускали ни под каким предлогом, даже когда ребеночка везли, наоборот орали «куда вы нафек прете!!!???», сутки были плохие »…
«300 летие СПб, утро примерно 5:30, Невский проспект – поворот на набережную Фонтанки. Повод к вызову: «ребёнок 3 года, падение с высоты (3 этаж)» Невский перекрыт для проезда кого-то из президентов, подлетаем со светомузыкой к ГАИшнику (московскому) он подходит к водителю и говорит: «Вырубай свою иллюминацию и тихо стой, пока кортеж не проедет, не то в реку сброшу…» Ну я ему тогда и сказал, куда и с каким поводом еду, он в ответ -»не мои проблемы, гаси свет, тихо стой…» Ну я тогда продемонстрировал включённый диктофон и попросил озвучить номер бляхи, ФИО, звание и т.д. добавив, что если ребёнок умрёт, смерть будет на нём… Покраснел как рак, думал нарушится… Пропустил… Успели…»
Вопрос: «Есть ли случаи, когда человек умирал в скорой во время перекрытия, не знаете?»
«В машине СМП – не знаю, но в ожидании «Скорой» из-за перекрытий умирали, точно. Года четыре назад ехали мы на вызов с поводом «Острый инфаркт миокарда, нарушение ритма» (линейная бригада на себя вызывала) и на выезде на МКАД тормозит нас откормленный жлоб-гаишник в чине аж майора, ещё и на джипе! Я ему пытаюсь объяснить, куда и зачем мы едем, а он орёт: «Да клал я на ваших больных! В машину, маяки выключить, не выходить!». Сели в машину, ждём. При приближении кортежа я нарочно велел водителю включить маяки и звук. Гаишник подлетает к машине (оказывается, боевые слоны очень хорошо бегают, когда хотят!
, начинает молотить по капоту своей полосатой палкой и вопить: «Сейчас всех троих на обочину положу!». К сожалению, включить диктофон я как-то не сообразил – просто пожелал ему довольно громко, чтоб к нему, когда у него от ожирения инфаркт случится, «Скорая» так же ехала… Кортеж проехал, он ещё подержал нас, пока ему не скомандовали по рации: «Пропускай!», долетели мы до вызова, но там уже всё было кончено… Данные о смерти пациента можно было бы найти по архивным данным, но кто ж их просто так предоставит… Кстати, Центру я тогда сообщил, что бригада задержана инспектором ДПС нагрудный номер такой-то, их ответ был: «Ну, что же делать, ждите, пока пропустят»…«Аналогично было на последнем празднике Победы в нашем мухосрани – перекрыли центр и не пропустили детскую реанимацию»…
«Нас тоже никогда не пропускают. Такое ощущение, что люди считают себя вечными, что никогда мы им не потребуемся»…
«Вы правы! Да, именно так! Правы на все 101%. Конституция всем дает право на жизнь и здоровье, а стояние в оцеплении из-за VIP, может реально кого-то погубить или нанести вред здоровью. Поэтому ответ – да, такие задержки усложняют работу скорой и приводят к тому, что наносится вред здоровью граждан и, возможно, даже в некоторых случаях является фактором мешающим избежать смерти пациента. И в принципе, по моему скромному мнению медика, сие нарушает Конституцию Российской федерации по отношению к гражданам Российской Федерации. И флаг вам в руки и вместе с обществами защиты пациентов, потребителей штурмуйте администрацию президента, парламент, ГАИ и прессу. Это дело правое, победа должна быть за вами!»
Теперь попробуем разобраться, насколько законны подобные перекрытия и есть ли какие-то инструкции насчет проезда спецтранспорта при перекрытиях.
Вот комментарий одного из участников дискуссии:
«В ФСО, СОП и ГИБДД есть документ, в котором чётко прописано, как действовать в случаях, когда необходимо пропустить машину экстренных служб (скорая, мосгаз, мосводоканал, пожарных и т.д.).
Разложу по полочкам движение кортежа от Внуково до Кремля (Киевское шоссе и Ленинский проспект часто перекрывают).
За 10 минут до выезда кортежа из аэропорта маршрут следования освобождается от посторонних машин, путём выставления пикетов ДПС на дорогах, примыкающих к маршруту следования кортежа. Скорость движения кортежа от 120 до 150 кмч, кортеж движется без остановки до финишной точки.
Сотрудник, осуществляющий перекрытия, обязан пропускать машину экстренных служб, но предварительно уточнив срочность передвижения и конечную точку маршрута, совершить беглый осмотр автомобиля экстренной службы. После перекрытия дороги в 8ми минутный промежуток Вас обязаны пропустить без машины (сотрудника) сопровождения и сообщить по рации о выезде машины экстренной службы на маршрут следования кортежа и её конечную цель. В оставшиеся 2 минуты Вам обязаны выделить сопровождение в виде машины ДПС (Полиции) или выделить сотрудника, который в нужный момент скажет Вам когда прижаться к обочине. Вас могут не пустить после проезда машины ДПС которая идёт с 20ти секундным интервалом перед основным кортежем, и разрешить Вам движение после проезда машины ДПС которая следует с 20ти сек. интервалом после кортежа (при всём желании на газели Вы их не догоните. При следовании по участку маршрута движения кортежа машина экстренной службы должна следовать со всеми включёнными спецсигналами (люстра и сирена).
Решение должно быть примерно таким, как писал выше, сопровождение карет скорой помощи, под прикрытием ГАИ по закрытому участку дороги. ГАИ, также, может через диспетчерскую скорой всегда узнать, числиться ли машина в угоне (есть методы) и представляет ли опасность. Кроме того, технически, через GPS в Москве всегда есть возможность заранее узнать, где и под каким предлогом движется карета скорой заранее. На самом деле это не сложно».
Найти этот документ самостоятельно, по понятным причинам, мне не удалось. Но для реализации федерального закона «О государственной охране» существует Инструкция по организации и осуществлению подразделениями Госавтоинспекции МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации сопровождения патрульными автомобилями автомобильных колонн либо отдельных транспортных средств. Однако, данная инструкция никак не определяет приоритет проезда между автомобилями специального назначения и «скорой помощью». Тем не менее, из положения п. 10 ст. 15 Федерального закона от 27 мая 1996 г. N 57-ФЗ «О государственной охране», следует, что решение вопроса о пропуске скорой помощи во время перекрытия спецтрасс находится в компетенции ФСО. ИДПС лишь исполняют устные указания сотрудников ФСО. Меж тем, право на жизнь – конституционное право каждого (ч. 1 ст. 20 Конституции РФ) и реализация этого права сопряжена с другим неотъемлемым конституционным правом на охрану здоровья и медицинскую помощь (ч. 1 ст. 41). При осуществлении охранных мероприятий сотрудники органов ФСО, запрещая движение автомобилей скорой медицинской помощи, нарушают конституционные права граждан на жизнь и квалифицированную медицинскую помощь, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть ограничены федеральным законом. Задержка «скорой» даже на несколько секунд влечет несвоевременное оказание медицинской помощи нуждающемуся в ней человеку и способна привести к наступлению необратимых вредных последствий его здоровью, либо повлечь летальный исход.
Привожу цитаты из интервью «Свободной прессе» заместителя председателя комитета по безопасности Госдумы Геннадия Гудкова, который рассказал «СП», что деятельность ФСО, связанная с перекрытиями, запретами и прочими ограничениями, скорее всего, регулируется инструкциями, половина которых противоречит всем законам Российской Федерации.
«Можно не просто предположить, я 100% говорю – они руководствуются инструкциями. По идее эти инструкции должны быть основаны на нормативных актах – законах, указах, постановлениях. Если этого нет – это полное безобразие. И я практически уверен, что этого нет как минимум наполовину. (…) Конечно, мы дикая страна, страна с ярко выраженными атавизмами рабовладельческой эпохи.
«СП»: – А вообще можно законно обосновать все эти перекрытия, запрещения фотосъемки, приказы гражданам не подходить к окнам?
– Публичного права на эту тему нет. Есть какой-то нормативный акт, непубличный, потому что я не помню в Госдуме дискуссий на эту тему. Я думаю, половина тут не регулируется никаким правом – либо традиции, либо менталитет, либо какие-то непубличные подзаконные акты, скорее всего даже инструкции.
«СП»: – Получается, все эти нормы принимаются внутри самого ФСО?
– Внутри ФСО и внутри правительства РФ, там междусобойчик такой.
«СП»: – А кто может контролировать этот процесс – Генпрокуратура, еще какой-то орган?
– Кто у нас контролирует царя? Никто его не контролирует.
«СП»: – Так речь не о царе, а всего лишь о его охране.
– Ну, извините. Охрана царя вне подозрений, даже больше, чем жена».
Эпилог
На днях попала в перекрытие на въезде на МКАД. Минуты через три увидела, как по встречке на всех парах летит «скорая» с сиреной и люстрой. Встает в первый ряд. Я вышла посмотреть, моя машина стояла на разворот и регистратор переднего обзора, увы, снимал другую сторону. Теперь уже задним числом поняла, что надо было снять его и использовать как камеру, но в тот момент не подумала – хотела быстрее посмотреть, чем кончится… Вызов был явно очень срочный. Гаец действительно лениво и вразвалочку подошел к «наглой скорой», «скорая» тут же выключила спецсигналы. Гаец принялся активно жестикулировать, его телодвижения указывали, что он уговаривает скорую «потерпеть», т.к. осталось стоять минут несколько… Затем «скорая» терпеливо простояла еще 10 минут, после чего развернулась и включив все спецсигналы помчалась в другом направлении – через город, помчалась спасать чью-то бесценную жизнь, если еще не поздно….
P.S.
Кто дал право этим людям считать, что жизнь моего ребенка в «скорой» можно ставить под угрозу ради удобства сытого и здорового чиновника, содержащегося на мои же деньги налогоплательщика? Почему мы безмолвно и смиренно часами стоим в диких пробках из-за перекрытий? Почему мы, вы, все, граждане этой страны, общество – молчим?
Выражаю особую благодарность всем врачам СМП, принявшим участие в опросе и дискуссии. Низкий Вам поклон за наших близких.
Источник: far-msk.ru
Красноярские Столбы, © Михаил Вершинин.
Вот интересно, а как домой-то попадать? Только с альпинистским снаряжением или на вертолете?
Вот интересно, а как домой-то попадать? Только с альпинистским снаряжением или на вертолете?
Jaguar XKR. 510 л/c. За рулем Алексей Дядя, мастер спорта, инструктор школы водительского мастерства Jaguar Experience и Бойцовского Клуба Jaguar.
Размер файла: 10,93 Мб
Продолжительность: 01:41
Размер файла: 10,93 Мб
Продолжительность: 01:41
Сегодня в "Филионе" наблюдал сдедующее (московское время 11:15) : лимузин с включенной моргалкой остановился у входа, из него вышел чел. Машина отъехала - маячок все еще включен.
2 фото + 3 видео via kuraev
2 фото + 3 видео via kuraev
Уже полтора года ЖЭС №** воспринимает старушку Панич как божью кару, ниспосланую за прошлые грехи – за невкрученные лампочки в подъездах, за раздолбанные песочницы, за нетривиальную установку смесителей в исполнении пьющего сантехника Сацука.
Старушка Панич не похожа ни на одну из казней египетских.
С виду она – легко состарившийся голубоглазый ангел.
Но под одуванчиковым пухом поблёскивает высокоплавкая сталь.
Многие это прочувствовали.
Старушка Панич во всём любит порядок и живёт по режиму.
Просыпается в пять утра, умывается, завтракает, кормит пожилого кота Аркадия, к шести выходит мониторить пространство.
Под её всевидящим дальнозорким оком дворники метут аккуратно и везде, хотя это и противно их дворницкой натуре, а усмирённые собачники послушно демонстрируют совочки и целофановые мешки.
Старушка Панич идёт в магазин, возвращается, готовит обед, время от времени шугая кота Аркадия, который крутится под ногами и орёт дурниной, забыв о возрасте и приличиях, и вообще – делает вид, что в текущем месяце его ещё не кормили.
Потом ложится отдохнуть, не забыв пожелать здоровья тому капиталисту, что расселил их коммуналку. И район хороший, зелёный, и поликлиника рядом, и дом после капремонта, и перевёз сам, добрый человек, даром что капиталист.
Затем они с Аркадием обедают, смотрят по телевизору новости и что-нибудь познавательное.
После обеда старушка Панич неумело вяжет носки.
Кому-нибудь.
Кот Аркадий валяется где попало, размышляет, что, мол, хорошо бы развлечься, погонять клубки, но лень.
Запутавшись в петлях, старушка Панич в сердцах откладывет вязанье и выходит прогуляться, присмотреться и поужасаться ценам.
Хозяйственный, аптека, гастроном, овощной, мебельный – всё, что по периметру квартала.
Мебельный особенно впечатляет.
К вечеру на двух лавочках у подъезда собирается бабкин курултай.
Старушка Панич не участвует.
Сериалов не смотрит, моральный облик соседей не оценивает, о чём с ней разговаривать-то.
Бабки её уважают, но недолюбливают, больно спесива.
Ровно в семь по средам и пятницам в квартире на первом этаже звякает телефон.
Окна по летнему времени распахнуты настежь, и бабки слышат: – Ромочка, здравствуй, радость моя, не волнуйся, сынок, здорова, всё хорошо, как ты, как детки, как жена, и не звони так часто, Ромочка, что ж ты деньги тратишь!
Бабки вздыхают, плохо, конечно, что сын аж в Австралии, говорила, что давление у него, самолётом лететь нельзя, а где ж ты пароходом доберёшься, месяц плыть, зато вон какой заботливый, два раза в неделю обязательно звонит, а мой-то, мой, толку что рядом, радости нету, только и горазд, что у матери на опохмелку выпрашивать.
По субботам старушка Панич ездит на кладбище, убирает могилу, ни жена, ни дети и глаз сюда не кажут, как и не было их.
Потом сидит на скамеечке за оградой.
Кладбище старое, сосны до неба, солнце в соснах, птицы не унимаются, покой у Андрея Михалыча вечный, но весёлый.
Когда темнеет, у подъезда бабок сменяют подростки, гогочут как гуси, говорят непонятное.
Старушка Панич их не гоняет, слушает, улыбается, жалеет глупых, кто знает, что им жизнь приготовила.
К полуночи всё стихает.
Кот Аркадий спит в кресле, урчит во сне так, что заглушает холодильник.
У старушки Панич бессонница.
Она встаёт, идёт на кухню пить чай с мятой, кот Аркадий просыпается и на случай, ежели со стола что упадёт, выдвигается следом.
Старушка Панич думает о том, что семьдесят пять прошли быстро, просвистели, и что же делать, если сложилось так, как сложилось, и что все уже там, ждут, но ей пока рано – на кого Аркадия оставишь.
Ещё о том, что если быстро стукнуть по трубке, то древний телефон возмущается треньканьем, и можно разговаривать с неродившимся Ромочкой, у которого всё хорошо, только давление не даёт прилететь.
Старушка Панич засыпает.
Кот Аркадий перебирается с кресла на кровать, в ноги, заводит свою шарманку.
Старушке Панич снится детский смех.
Коту Аркадию тоже снятся сны.
Котиные.
Земля, вместе со старушкой Панич Верой Яковлевной, Аркадием, ЖЭСом №** и Австралией несётся вокруг Солнца со скоростью 30 километров в секунду.
Каждую секунду на тридцать километров ближе.
К чему ближе – кто знает.
© drevo-z
Старушка Панич не похожа ни на одну из казней египетских.
С виду она – легко состарившийся голубоглазый ангел.
Но под одуванчиковым пухом поблёскивает высокоплавкая сталь.
Многие это прочувствовали.
Старушка Панич во всём любит порядок и живёт по режиму.
Просыпается в пять утра, умывается, завтракает, кормит пожилого кота Аркадия, к шести выходит мониторить пространство.
Под её всевидящим дальнозорким оком дворники метут аккуратно и везде, хотя это и противно их дворницкой натуре, а усмирённые собачники послушно демонстрируют совочки и целофановые мешки.
Старушка Панич идёт в магазин, возвращается, готовит обед, время от времени шугая кота Аркадия, который крутится под ногами и орёт дурниной, забыв о возрасте и приличиях, и вообще – делает вид, что в текущем месяце его ещё не кормили.
Потом ложится отдохнуть, не забыв пожелать здоровья тому капиталисту, что расселил их коммуналку. И район хороший, зелёный, и поликлиника рядом, и дом после капремонта, и перевёз сам, добрый человек, даром что капиталист.
Затем они с Аркадием обедают, смотрят по телевизору новости и что-нибудь познавательное.
После обеда старушка Панич неумело вяжет носки.
Кому-нибудь.
Кот Аркадий валяется где попало, размышляет, что, мол, хорошо бы развлечься, погонять клубки, но лень.
Запутавшись в петлях, старушка Панич в сердцах откладывет вязанье и выходит прогуляться, присмотреться и поужасаться ценам.
Хозяйственный, аптека, гастроном, овощной, мебельный – всё, что по периметру квартала.
Мебельный особенно впечатляет.
К вечеру на двух лавочках у подъезда собирается бабкин курултай.
Старушка Панич не участвует.
Сериалов не смотрит, моральный облик соседей не оценивает, о чём с ней разговаривать-то.
Бабки её уважают, но недолюбливают, больно спесива.
Ровно в семь по средам и пятницам в квартире на первом этаже звякает телефон.
Окна по летнему времени распахнуты настежь, и бабки слышат: – Ромочка, здравствуй, радость моя, не волнуйся, сынок, здорова, всё хорошо, как ты, как детки, как жена, и не звони так часто, Ромочка, что ж ты деньги тратишь!
Бабки вздыхают, плохо, конечно, что сын аж в Австралии, говорила, что давление у него, самолётом лететь нельзя, а где ж ты пароходом доберёшься, месяц плыть, зато вон какой заботливый, два раза в неделю обязательно звонит, а мой-то, мой, толку что рядом, радости нету, только и горазд, что у матери на опохмелку выпрашивать.
По субботам старушка Панич ездит на кладбище, убирает могилу, ни жена, ни дети и глаз сюда не кажут, как и не было их.
Потом сидит на скамеечке за оградой.
Кладбище старое, сосны до неба, солнце в соснах, птицы не унимаются, покой у Андрея Михалыча вечный, но весёлый.
Когда темнеет, у подъезда бабок сменяют подростки, гогочут как гуси, говорят непонятное.
Старушка Панич их не гоняет, слушает, улыбается, жалеет глупых, кто знает, что им жизнь приготовила.
К полуночи всё стихает.
Кот Аркадий спит в кресле, урчит во сне так, что заглушает холодильник.
У старушки Панич бессонница.
Она встаёт, идёт на кухню пить чай с мятой, кот Аркадий просыпается и на случай, ежели со стола что упадёт, выдвигается следом.
Старушка Панич думает о том, что семьдесят пять прошли быстро, просвистели, и что же делать, если сложилось так, как сложилось, и что все уже там, ждут, но ей пока рано – на кого Аркадия оставишь.
Ещё о том, что если быстро стукнуть по трубке, то древний телефон возмущается треньканьем, и можно разговаривать с неродившимся Ромочкой, у которого всё хорошо, только давление не даёт прилететь.
Старушка Панич засыпает.
Кот Аркадий перебирается с кресла на кровать, в ноги, заводит свою шарманку.
Старушке Панич снится детский смех.
Коту Аркадию тоже снятся сны.
Котиные.
Земля, вместе со старушкой Панич Верой Яковлевной, Аркадием, ЖЭСом №** и Австралией несётся вокруг Солнца со скоростью 30 километров в секунду.
Каждую секунду на тридцать километров ближе.
К чему ближе – кто знает.
© drevo-z
Многие в детстве часто оставались одни и часто представляли обычные ситуации в необычном виде. А как это было у вас?
Ничего нового, мужики ебашутся, бабки разнимают, школоло снимает
Размер файла: 3,54 Мб
Продолжительность: 01:08
Размер файла: 3,54 Мб
Продолжительность: 01:08
- Не знаю, Олежка, сочувствовать тебе или поздравлять. В общем, за твою новую свободную жизнь, - я поднял стакан.
Виски у Олега Соболева отменный. Ноу булшит. Мощь и качество. Чем я на правах старого приятеля и однокурсника регулярно пользуюсь.
- Да это так, формальность. Мы с Дженни больше года вместе не жили. Даже не виделись и почти не разговаривали. Общались через адвокатов.
- Вот ведь сука пиндосская, - возмутился я.
Олег посмотрел на меня с удивлением.
- Почему сука?
- Ну, она же у тебя и дом на Пасифик Хайтс отсудила, и ежемесячное содержание на сколько там тысяч? И это при том, что сама не бедствует в своей юридической конторе. И кто же она после этого?
Соболев пожал плечами.
- Практичная женщина, которая пользуется правами, данными ей законом.
- В гробу я видал такие законы! Не, чтобы жениться в Калифорнии, нужно быть большим альтруистом.
- Да ладно тебе, - усмехнулся Соболев, - Ты-то чего горячишься? Пустое все это, Павлуша.
От таких речей «Макаллан» сингл молт пошел у меня не в то горло.
- Сорри, - сказал я, когда прокашлялся. – Оно конечно, ежели в глобальном масштабе... А ты философ, однако. И правильно, что ж поделаешь, раз такая судьба. Зато теперь - табула раза, все с чистого, так сказать, листа.
Олег повернулся ко мне. Обычное добродушие уступило место на его лице выражению крайней, интенсивной сосредоточенности.
- Ты думаешь, она существует?
- Кто? – не понял я.
- Ну, судьба. Есть ли у каждого из нас предназначение, специально для нас написанная роль, которую мы должны сыграть в жизни, чтобы обрести покой и волю?
Умеет Соболев загрузить, на ночь глядя. Но что поделаешь? Я в его доме, пью его скотч, причем только начал. И очень хочется продолжить. Так что придется поддержать беседу. Хотя и фигня тема, по-моему.
- Я, Олежка, - материалист. И считаю, что человек – кузнец своего счастья. А ты яркий тому пример.
Соболев улыбнулся одними губами. А глаза смотрели мимо меня, непонятно куда, будто пытаясь разглядеть что-то, смутно видимое только ему одному.
- Ты знаешь, я последнее время все чаще об этом думаю. То есть, я практически думаю только об этом.
- Ты сделался фаталистом?
Я допил скотч и поставил стакан на стол.
- Павлуша, ты наливай себе еще, если хочешь. – сказал Олег. - Ты же знаешь, я почти не пью. Не барышня, чтоб за тобой ухаживать.
- Хорошая мысль. К черту формальности. Как это будет по-японски? Я уже давно все забыл.
- Энрьё-наку, - подсказал Соболев.
- Вот-вот. Наку это самое энрьё. Кампай! Ну, до чего же мягкий вкус. Так о чем ты все время думаешь? Колись.
- Тебе действительно интересно? – В фигуре и лице Соболева было что-то очень ему не свойственное – замешательство.
- Ну, выбора у меня все равно нет. Так что, валяй, я весь внимание.
- Хорошо. Но если надоем, подавай голос. Милосердие – мое кредо.
Мое детство прошло в маленьком городе, на самой окраине. Наш дом был последней пятиэтажкой, окруженной со всех сторон частным сектором, как тогда говорили. Это была просто деревня, которую присоединили к городу. Деревня называлась смешно - Ужи. И было у меня всегда такое ощущение, что если выйти со двора в деревню, то попадаешь в другой мир. Очень похожий на тот, в котором жил я, и все же другой. Люди в Ужах одевались и разговаривали иначе. И само время текло там как-то медленнее. Я хоть и мал был, а чувствовал это как-то. А еще рядом с домами в Ужах были сады. А в них летом – ягоды и фрукты. Вкусные, особенно, если ворованные. Ну, мы с пацанами лазили в эти сады постоянно. Хозяева нас, конечно, гоняли. Так ведь из одного сада турнут, мы в другой залезем. Романтика.
Как-то раз, когда мне было лет десять, забрались мы в один сад. Я влез на вишню, одной рукой рот набиваю, а другой – полиэтиленовый пакет. Вишня спелая, сладкая. Я ветки вокруг себя оберу и лезу выше. Да, наверно, слишком высоко залез. Ветка подо мной обломилась. С треском. Я вниз полетел. Тут выскакивает из дома дед, классический такой деревенский старикан – в стеганой жилетке, с длинной седой бородой. Ругается матерно и бежит к вишне. Ну, пацаны – в рассыпную и через забор, а я, падая, зацепился за сук штаниной и замешкался. В общем, поймал меня дед, схватил за ухо больно. И говорит: «Я тебя, стервеца, посажу в тюрьму, чтобы впредь знал, как воровать и деревья ломать».
Отвел он меня не то в чулан, не то в сарай и запер там. Сижу я в чулане, как Буратино – темно, сыро и жутко. Реветь хочется и прощения просить, но я держусь. Вдруг слышу, будто кто-то в дверь скребется. А потом голос тонкий откуда-то снизу. «Эй, мальчик, ты кто?». Смотрю - а в просвете под дверью половина детского лица. Голубой глаз и щека. И еще челка - светло-русая, почти белая. «Я Олег», - говорю, - «А ты кто?». «А я Лена. Тебе скучно тут наверно, страшно, да?» Ну, мне как мальчишке с девочкой вообще разговаривать было стремно, а уж жаловаться – тем более. «Ничего мне не скучно. И совсем не страшно». А девочка, серьезно так: «Ты врешь. Вот, возьми». И сует что-то под дверь. А оно упирается и мяукает. Котенок. Серый, пушистый. «Возьми его и погладь. Он мягкий и ласковый». Потом лицо девочки исчезло. Я взял котенка на руки, а он ластится ко мне, мурлычет. И точно – стало мне веселее.
А где-то через полчаса выпустил меня дед. Вроде и не злится больше за поломанное дерево. Даже дал мне с собой большой кулек вишни. Лена в сторонке стоит. Я подошел к ней котенка отдать, а она мне говорит: «Ты еще сюда придешь». Не спрашивает, а именно говорит, будто точно знает, что так оно и будет. Я ответил «больно мне надо» и ушел.
На следующий день вышел я во двор с пацанами в футбол поиграть, а ноги меня вдруг сами понесли в Ужи, к дому, где жила Лена с дедом. Она во дворе с котенком играла. А когда меня увидела, не удивилась совсем, просто сказала «Привет, Олег». Взяла меня за руку и повела показывать своих кукол.
С того дня я раза два-три в неделю, а то и чаще, приходил в этот дом. От пацанов во дворе я свои визиты скрывал. Сейчас я даже не помню, чем мы с ней занимались, во что играли. Помню только, что мне никогда не было скучно. И мы никогда, ни единого разу не поссорились.
Дед Лены меня столярничать учил. У меня хорошо получалось. Как-то раз сделали мы с ним змея из реек и целлофана, а потом запускали его на старом кладбище. То есть, это уже был просто луг, пустырь с заросшими травой кочками. Дед нам показал, как посылать письма на небо – вверх по леске, на которой летал змей. Он сказал, что написанные на бумажке желания обязательно сбудутся. Я тогда попросил себе интересной жизни, много событий и путешествий. И еще счастья.
В общем, так я бегал в Ужи пять с лишним лет. Целых пять лет, представляешь? Правда, последний год уже не так часто. У нас, пацанов, появились разные серьезные дела, которыми нельзя было пренебрегать.
- Ну, ты эту Лену-то чпокнул? – спросил я, чтобы разбавить монолог Соболева и показать, что я слежу за рассказом и отрабатываю свой скотч.
- Как это «чпокнул»? – не понял Соболев. - А, ты об этом. Нет, мы только целовались несколько раз. Ты знаешь, её губы ничем не пахли. Я потом долго думал, что так и должно быть. Что иначе не может быть.
Вскоре мои родители получили новую квартиру, и мы переехали на другой конец города. В это же время мне стало ясно, что для того, чтобы когда-нибудь иметь интересную жизнь с событиями и путешествиями, нужно учиться, причем хорошо. Чем я и занялся. Засел за учебники. В Ужи больше не ездил. Я думал о своей будущей большой и богатой событиями жизни. А о Лене почти не думал. Но странным образом был уверен, что я всегда, в любой момент смогу прийти в тот дом, и она не удивится, возьмет меня за руку и поведет показывать кукол. И я пойду.
Поступить в институт сразу мне не удалось, но после армии были льготы, особенно отдавшим интернациональный долг. В учебке я написал заявление в Афганистан. Служил под Лашкаргахом . Вот тебе и путешествие, а событий и впечатлений – так тех хоть отбавляй. Сбылась мечта идиота. Там мозги вправились буквально за пару дней. Мне повезло, Паша. Дважды повезло – и потому, что цел остался, и потому, что не стала эта война главным событием в моей жизни, как для многих моих товарищей. Потом нашу бригаду вывели, сначала в Туркмению, а дослуживал уже в Азербайджане.
За пару месяцев до дембеля отправили меня в командировку в Крым. И решил я пацанам привести в подарок домашнего крымского вина. Один прапор подсказал, где купить. Не у шинкарей, у которых вино часто палёное было, а у его знакомых каких-то. Они для себя вино делали. И записку к хозяевам дал. Прихожу с канистрами. Стучу в дверь. Открывает девушка. Тоненькая. Волосы белесые, будто выгоревшие на солнце. Голубые глаза. В общем, ничего особенного, но у меня холод по коже пробежал, до того она мне показалась знакомой. Ну, я объяснил, зачем пришел, записку показал. Она говорит: «Пойдемте» и ведет меня в подвал. Нацедила мне канистру красного и канистру белого. И кот все время под ногами крутится. Серый и пушистый. Я поблагодарил ее, деньги даю. Она не берет. Говорит, подарок. Потом улыбнулась, взяла кота на руки и пошла в дом. Не оглядываясь. А я подхватил канистры - и на станцию. Выходя со двора, почему-то заметил, что пара штакетин в заборе сломана. Иду, а канистры, хотя и небольшие, десятилитровые, тяжелыми кажутся, как двухпудовые гири. Дошел до перекрестка, чувствую, не могу, надо передохнуть. Поставил вино под куст, а сам развернулся и побежал обратно.
Морду понаглее построил, стучу, открывает мне та же девчонка. Я с порога пургу какую-то погнал: давай, мол, забор починю, заодно и потрахаемся. Казанова, блин. И знаешь, странное такое ощущение, будто я сам себя со стороны вижу и слышу. И понимаю, что несу чушь, и не могу остановиться. А она, серьезно так, говорит мне: «У тебя сейчас мало времени. Ты мне лучше напиши. Обязательно напиши». И подает листок бумаги с адресом.
Я уже потом, в поезде сообразил, что адрес на листке уже был написан. Будто он был приготовлен заранее. Будто она знала, что я вернусь. Лена Терещенко, по-моему, как-то так. Письмо я ей написал. Она ответила. Собирался второе писать, да дембель нагрянул, и все завертелось. А тут еще мне надо было ехать в институт поступать. Со всеми переездами письмо и адрес куда-то потерялись, да я и не расстраивался. Не до этого было - начиналась настоящая жизнь.
Следующие несколько лет перемотаем, все-таки вместе учились. А в конце четвертого курса познакомился я со своей первой женой Ольгой. Ты, наверно, помнишь ее. Девица красивая, умная, но не злая и не спесивая. Хотя папа у нее был влиятельный и богатый. Поднялся быстро, занимался всем подряд – от компьютеров до продуктов питания. Ко мне Ольгин папа относился хорошо, как к родному. То, что я из провинции, из простой семьи, его не смущало. Может, он себя во мне узнал, а, может, сына хотел, да не довелось - не знаю. В общем, стал он меня по-тихоньку к своему бизнесу привлекать. Особенно к сделкам с японцами, поскольку я уже неплохо знал язык и мог читать документы. Дела пошли. Появились деньги, я купил себе подержанную «Хонду». Неплохо, в общем. Особенно на фоне всеобщей жопы. А папик Ольгин давал понять, что после свадьбы переведет меня на более высокую орбиту, где уровень решений – и доходов - совершенно другой. Я был только за. Думал: вот она, жизнь. Наконец-то поперло! Свадьбу назначили на август.
Как-то в мае еду я в метро – машина была в ремонте. Тут заходит в вагон девушка с ребенком на руках, завернутым в одеяло. Ну, я, как примерный пионер, встаю и говорю «садитесь, пожалуйста». Она благодарит, собирается сесть, и тут из одеяла выпадает хвост - серый и лохматый. Я аж вздрогнул от неожиданности. А она заметила и звонко так смеется. Оказалось, кот у нее заболел, и она его везет к ветеринару. Ну, я решил джентльменом быть до конца и предложил помочь с транспортировкой.
Так я познакомился с третьей Леной. Она в каком-то химическом вузе училась. Ольга, моя невеста – яркая была, фигуристая, огонь-девка. А Лена наоборот. Очень светлые волосы. Тонкая. Глаза голубые, серьезные. Даже холодноватая немного внешне.
Жизнь у меня в то время была деловая, да и Ольга жару давала. Но пару раз в неделю я встречался с Леной. Сбегал к ней тайком от всех, как когда-то в детстве в Ужи к Лене первой. Причем, не на машине, а на метро. Я ей почему-то сказал, что учусь на инженера-строителя, и подрабатываю на стройке, как Шурик из «Операции Ы». И хотя врать я никогда не умел, в этот раз получилось легко. Естественно как-то. Когда я с ней был, мне даже казалось, что это все правда, так и подмывало ляпнуть что-нибудь о несущих конструкциях и сопротивлении материалов. Моя настоящая жизнь – институт, бизнес, Оля и ее папа – начинали казаться сном, не страшным вовсе, нет, просто нереальным, зыбким, который вот-вот рассеется в памяти без следа и сожаления. А когда я с Леной расставался, то сном начинала казаться она, и у меня было такое странное чувство, что было бы здорово уснуть и больше уже не просыпаться.
- Соболь, а ты, это, знаешь толк в извращениях! – сказал я. – Но ты мне одно скажи. Эту-то Лену ты финтифлюхнул?
Соболев кивнул.
– Эту - да.
- Слава аллаху, - успокоился я, - а то мне немного тревожно стало тут с тобой тет-а-тет. Да еще выпимши. И как оно?
Олег задумался.
- Хорошо. Совсем по-другому, чем с Ольгой, или с другими. Но хорошо. Очень хорошо. Не знаю, что еще тебе сказать. Тут начались каникулы. Лена уехала в свой город. А я стал готовиться к свадьбе с Ольгой.
Олин папа подарил нам квартиру. В бизнесе он поставил меня во главе целого направления, как и обещал. Поначалу интересно было, и деньги очень хорошие. Тем временем закончил институт. Но постепенно, стало во мне расти некое недовольство. Полукриминальные партнеры, крыши, взятки на каждом шагу, имущество, записанное на третьих лиц – все это стало меня доставать. А рожи? Павлуша, какие у них были рожи! Я вдруг понял, что деньги сами по себе мне не интересны. Во всяком случае, богатым человеком в России я быть не хотел. С Ольгой тоже разладилось. Она любила сверкать, тусоваться, а меня это утомляло. Как-то незаметно мы друг от друга отдалились - у нее своя жизнь, у меня своя. А когда она объявила, что хочет развода, я возражать не стал.
Я решил поехать учиться. Подал заявления в несколько бизнес-школ. Сдал тесты. В объяснении, почему я хочу быть финансистом, написал что-то про эффективные рынки, справедливое распределение ресурсов наиболее умелым пользователям и о том, как с моей помощью и рынки, и весь мир станут еще справедливее и лучше. Да я и сам в это все почти верил тогда. Взяли меня в одну из школ в Калифорнии.
- А чё, Стэнфорд – неплохая шарага, - ободрил я товарища.
- Экий ты, Павлуша, на бренды падкий, - усмехнулся Соболев. – Пустое это. Каждый семестр у меня была новая герл-френдша, а такое впечатление что одна и та же. То есть внешне-то все разные, но по отношению к жизни вроде как один человек. Агрессивные, стремящиеся что-то кому-то доказать. Не сделать, не создать что-то, а именно доказать, настырно так. Я сейчас уже и не помню, как их звали.
После получения диплома меня взяли на работу в финансовую фирму в Сан-Франциско. Потянулась типичная жизнь яппи. Делаешь работу, которую, не любишь, чтобы заработать деньги, чтобы на эти деньги купить вещи, которые, в принципе, тебе не нужны, чтобы этими вещами произвести впечатление на людей, которые тебе не интересны. Очень быстро мне стало скучно. Поэтому, когда подвернулась возможность поработать пару лет в Токио, я согласился с радостью.
Перед отъездом мебель и прочие громоздкие вещи надо было куда-то девать. Я снял место в хранилище и перевез все туда. А когда грузчиков отпустил, захотелось мне пива выпить. Вроде я и не любитель, а тут захотелось. Район, где располагалось хранилище, был бедный, настоящее гетто, я здесь и не бывал раньше никогда. Вижу – бар. Захожу. Классический, блин, дайв. Посетители все сплошь мексиканцы. А мне какая разница? Я даже рад, ибо молодые городские профессионалы осточертели, и это очень мягко говоря. Ну, взял я себе пиво и пью. А за два стола от меня четыре девчонки сидят. Три обычные метиски, уже начавшие расползаться вширь, как это почти со всеми ними происходит. А четвертая – худая, посветлее, блондинка практически. Сидят, болтают. Я на светленькую уставился. Ну, не вписывается девчонка в интерьер. Она вроде это заметила, а может, мне показалось.
Тут подходят к ним человек пять парней. Руки и шеи в цветных татуировках, у пары даже бритые бошки разукрашены. Рожи однозначно опасные. Уличная банда. Стали они с девчонками хохмить. Метиски ржут. Лестно им внимание королей района. А беленькая, хоть и улыбается, но как-то через силу. А потом встала и пошла. А самый страшный ей кричит.
- А донде коньо бас, каброна? – Куда, мол, намылилась, коза?
Одна из подружка хохочет:
- Элиана тьене ке ир аль кагадеро! – В сортир, типа, ей надо.
Вся компания ржет. А я сижу и наблюдаю за дверью в туалет. Элиана эта выходит осторожно и - по стеночке так - шмыг на улицу. Я за ней. Она шаги услышала, оборачивается. И говорит: «Слава Богу, что это ты». Я ей: давай, мол, провожу, а то вдруг эти уроды кинутся догонять. Она улыбается и кивает. Оказалось, что Элиана попала в Америку меньше года назад. Разумеется, нелегально: их через границу в трейлере перевезли, как свиные туши. Отец и брат работают на стройке, она -горничной в какой-то паршивой гостинице. Идет и рассказывает, как ей все нравится в Сан-Франциско. Над моим акцентом издевается. Заставила меня несколько раз повторять «сервеса» и «сапатос». И хохочет - звонко, как на ксилофоне играет. Мне тоже весело стало. И хорошо. Дошли до ее дома. Халупа еще та. «Сколько, спрашиваю, вас здесь живет? «Пятнадцать человек и один кот» - смеется. «А кот чей?» «Мой». Ну, в общем, дала мне Элиана свой телефон, чмокнула в щеку, помахала ручкой и ушла в дом.
Я ей потом из Токио звонил. Долго болтали. Договорились обязательно встретиться, когда я в отпуск приеду. Вот только с отпуском все не получалось. А потом как-то набираю, а мне металлический голос говорит, что номер не существует.
Вскоре в одном из экспэтских клубов в Роппонги я познакомился с Дженнифер. Она, как и я, приехала на два года от своей юридической фирмы. Не типичная такая американка. На языке неплохо говорила, интересовалась местной историей и литературой. Стали мы вместе с ней выходные проводить. Потом и вовсе она ко мне переехала. Я сделал Дженни предложение, она согласилась. Когда вернулись в Штаты, поженились. Ругаться времени не было, поскольку видели друг друга мало. Работала она еще больше меня. Часов по семьдесят в неделю в среднем, а то и больше. Я, в принципе, был не против. Мне только интересно стало - зачем? Может быть, она, как юрист, неутомимо бьется за справедливость? Я быстро понял, что нет. Может, думаю, ее занимают разные юридические хитросплетения, закон сам по себе? Тоже оказалось - нет. Она знала только свою специальную область, довольно узкую, и не интересовалась даже смежными отраслями права. Деньги? Да вроде мы не особо нуждались. Меня повышали в должности регулярно, зарплату увеличивали, платили премии.
Понял я, Павлуша, что занимала ее именно карьера. Сам факт, что она при деле. При престижном деле, что важно. Престижном в самом что ни на есть общепринятом смысле. Престижном как для абстрактных людей, так и для вполне конкретных, и мне хорошо знакомых. Для тех самых людей, что кичатся своим гольф-рейтингом, говорят потрясающе, бесстыдно фальшивые речи, тщеславных тем тщеславием, в котором только тщета и совсем нет славы, мечтающих о годовых бонусах и угловых офисах. Людей, похожих на грызунов, день за днем, год за годом таскающих не орехи даже – пресный овес - в свои норы, у кого поменьше, у кого побольше, но одинаково душные. Людей, видящих друг в друге свое отражение, за это друг друга ненавидящих, но сбивающихся в тесные, пищащие кучи из страха остаться в обществе себя самих. Тех самых людей, стать, одним из которых я так стремился и, наконец, понял, что не смогу.
В общем, вскоре мы с Дженни разъехались, а со вчерашнего дня я официально свободный человек, правда, как ты правильно заметил, не забесплатно.
Соболев замолчал. Я ждал продолжения, но его не было. Так прошли минуты две-три. Когда мне надоело ждать, я спросил:
- И что дальше?
- Ничего, - ответил Соболев.
- А думаешь-то ты все время о чем? Об этих четырех Ленах, если я правильно понял?
- Да.
- Хотя Элиана – это, вроде, не совсем Елена... Да и крашеная она была наверняка. Много ли в Мексике натуральных блондинок? А ты кота ее видел? Он тоже серый и пушистый?
- Нет, не видел. Да и причем здесь кот? – Соболев вдруг разозлился. – Я же совсем о другом тебе говорю.
- Конечно, конечно, Олег. Я понимаю, что о другом, - быстро согласился я, - Ты пытался их найти?
- Разумеется. Сначала хотел разыскать ту, что из Мексики. Мне сказали, что ее загребли иммиграционные власти, вместе с отцом, братом и многочисленными соседями и, вроде бы, депортировали. Я попробовал навести справки в Мексике, но это дело безнадежное. Что случилось с Леной номер три, тоже до конца узнать не удалось, хотя я даже сыскную фирму нанимал. Следы теряются в Самаре. А пару месяцев назад я взял отпуск. Сначала поехал в Крым, в поселок, в котором был много лет назад в командировке. Мне казалось, что я обязательно узнаю тот дом, как только увижу. Ходил по поселку два дня, прошел все до единой улицы с начала до конца по нескольку раз. Спрашивал прохожих, нашел двух Елен с девичьей фамилией Терещенко и одну Тищенко, на всякий случай. Они меня не вспомнили, и я их не узнал. Потом вернулся в свой родной город, поехал в Ужи, а там вместо деревни давно дома многоэтажные стоят, и люди живут совсем другие...
- Олежка, ты думаешь, что эти четыре Лены – это один и тот же человек? – спросил я. - А чё? Все худенькие блондинки, практически с одним именем, да и кот этот. Мистерия, блин...
- Нет, не думаю. По крайней мере, не в буквальном смысле. Но то, что каждая из них была мне знАком – в этом я сейчас не сомневаюсь.
- Знаком чего?
Олег Соболев задумался.
- Это сложно объяснить. Знаком другой судьбы, наверно. Приглашением в иную жизнь. Аварийным выходом. Я думаю, я уверен, что эти четыре Лены были ответом на то мое письмо на небо. Четыре раза получал я ответ. В одинаковых конвертах, написанный одним и тем же почерком. С котом на марке. Четыре раза, Павлуша, четыре раза! И ни разу этого не понял... Хотя ты, наверно, думаешь, что я с ума сошел, бешусь с жиру и ищу совпадений, там где их нет, так?
- Что ты, Олежка, вовсе я так не думаю. А может, ты получишь еще один? Может, будет пятая Лена? – предположил я. – А что, пять – хорошее число, ты, как японолюб и латентный буддист, знаешь это лучше меня. Пять элементов, пять чувств, пять основных цветов.
- Да уж, число пять гораздо лучше, чем число четыре, - Соболев как-то странно хохотнул и посмотрел на меня все тем же интенсивным взглядом, от которого мне стало немного не уютно.
- Я надеюсь, что будет. Очень. Потому что иначе...
- Иначе что?
- Ничего. Э, Пашенька, да ты совсем пьян. Давай, ступай-ка, спать. И спасибо тебе за внимание.
*
- Алло, Сапожникова? Это я, Паша... Дела нормально. Слушай, у меня тут для тебя офигительный есть жених... Не, Леночка, не олигарх. Кой тебе годик-то, Ленуля? Какие, к лешему, уже олигархи?... Ладно, не сердись. Мой, то есть твой, жених, немного из другой лиги, но, уверяю тебя, вариант, что надо. Ты прогугли его, зовут Олег Соболев. Резюме посмотри. Представь уровень доходов, а главное – перспективы. К тому же, человек образованный, культурный, не чуждый духовным исканиям. Я бы даже сказал, в некотором роде мистик... Да нечего тут думать! Не боись, на этот раз повезет обязательно... Женится, не сомневайся... Что тебе делать? Да почти ничего. Надо только в Сан-Франциско прилететь. Я и встречу устрою, и расскажу, как себя вести. Ну, осветлиться придется чуть-чуть... Что еще? А вот это я расскажу, когда просьбу мою выполнишь. Малюсенькую просьбочку. Твой средний муж был издатель, если не ошибаюсь? Ну, так вот, ты, Ленок, что хочешь с ним делай – можешь ему кролика месяца из «Плейбоя» арендовать в счет будущих расчетов, а можешь помассировать ему простату горячей кочергой, дело твое. Но он должен издать мой роман. Они всякого дерьма печатают вагоны, а мой роман - шедевр... Я отвечаю! Потомство будет тебе благодарно... Ну, что, договорились? Ах, ты моя умница! Да, ты кошек любишь? Придется полюбить. Временно. И ты, это, шибко-то при женихе не бухай, потерпи уж до свадьбы. А вискарь у него шикарный, кстати...
*
Жаль, что мы перестали читать газеты. Было в них что-то эдакое. В старые времена русский писатель утром в атласном халате в креслах сидючи и попыхивая трубкой, откроет, бывало, «Ведомости» и углубится в описания разных имевших быть происшествий. Без спешки, солидно, иногда ворча в усы: «вот ведь англичане чего, подлецы, удумали». А то вдруг позвонит в серебряный колокольчик и крикнет зычно: «Марфа, неси, душа моя, еще кофию!» И потом, подумав: «Да ну его к чорту, кофий. Неси-ка лучше коньяку!»
Теперь не то. Теперь аффтор сидит перед монитором в трусах, дрожит как цуцик и скользит торопливым взглядом онаниста по заголовкам. «Несмотря на все усилия Федеральной Резервной Системы индекс Доу Джонса...» тьфу, блин! «Сара Пейлин призвала хоккейных мам...» - клюшку ей в жопу, дуре, вместе с шайбой и коньками. «Трагедия в доме финансиста». А вот такая новость, согласитесь, не может не радовать нормального человека.
«Полиция Сан-Франциско расследует обстоятельства гибели управляющего директора одного из крупных инвестиционных банков Олега Соболева и его жены. По словам представителя полиции, г-н Соболев скончался от огнестрельного ранения. Причиной смерти его супруги Елены, с которой он вступил в брак три месяца назад, стала черепная травма, нанесенная, по-видимому, бутылкой шотландского виски. Кроме того, в доме обнаружен мертвый кот. Следствие рассматривает несколько версий, в том числе убийство с последующим самоубийством и заказное покушение, связанное с профессиональной деятельностью. Не исключается рука русской мафии. Смерть г-на Соболева, талантливого бизнесмена русского происхождения, оборвала впечатляющую карьеру и стала большим потрясением и неожиданностью для делового сообщества города».
Потрясением и неожиданностью... Действительно, что знаем мы о ближних наших? Да ничего мы не знаем. Ты вот, Олежка, наверно, думал, что я, неудачник, графоман и любитель выпить нахаляву, не могу понять порывы твоей мятущейся души, мечты о прекрасном и несбыточном? А напрасно ты так думал. Очень даже я могу понять. Только какая разница? Пустое это.
***
© Бабука
Виски у Олега Соболева отменный. Ноу булшит. Мощь и качество. Чем я на правах старого приятеля и однокурсника регулярно пользуюсь.
- Да это так, формальность. Мы с Дженни больше года вместе не жили. Даже не виделись и почти не разговаривали. Общались через адвокатов.
- Вот ведь сука пиндосская, - возмутился я.
Олег посмотрел на меня с удивлением.
- Почему сука?
- Ну, она же у тебя и дом на Пасифик Хайтс отсудила, и ежемесячное содержание на сколько там тысяч? И это при том, что сама не бедствует в своей юридической конторе. И кто же она после этого?
Соболев пожал плечами.
- Практичная женщина, которая пользуется правами, данными ей законом.
- В гробу я видал такие законы! Не, чтобы жениться в Калифорнии, нужно быть большим альтруистом.
- Да ладно тебе, - усмехнулся Соболев, - Ты-то чего горячишься? Пустое все это, Павлуша.
От таких речей «Макаллан» сингл молт пошел у меня не в то горло.
- Сорри, - сказал я, когда прокашлялся. – Оно конечно, ежели в глобальном масштабе... А ты философ, однако. И правильно, что ж поделаешь, раз такая судьба. Зато теперь - табула раза, все с чистого, так сказать, листа.
Олег повернулся ко мне. Обычное добродушие уступило место на его лице выражению крайней, интенсивной сосредоточенности.
- Ты думаешь, она существует?
- Кто? – не понял я.
- Ну, судьба. Есть ли у каждого из нас предназначение, специально для нас написанная роль, которую мы должны сыграть в жизни, чтобы обрести покой и волю?
Умеет Соболев загрузить, на ночь глядя. Но что поделаешь? Я в его доме, пью его скотч, причем только начал. И очень хочется продолжить. Так что придется поддержать беседу. Хотя и фигня тема, по-моему.
- Я, Олежка, - материалист. И считаю, что человек – кузнец своего счастья. А ты яркий тому пример.
Соболев улыбнулся одними губами. А глаза смотрели мимо меня, непонятно куда, будто пытаясь разглядеть что-то, смутно видимое только ему одному.
- Ты знаешь, я последнее время все чаще об этом думаю. То есть, я практически думаю только об этом.
- Ты сделался фаталистом?
Я допил скотч и поставил стакан на стол.
- Павлуша, ты наливай себе еще, если хочешь. – сказал Олег. - Ты же знаешь, я почти не пью. Не барышня, чтоб за тобой ухаживать.
- Хорошая мысль. К черту формальности. Как это будет по-японски? Я уже давно все забыл.
- Энрьё-наку, - подсказал Соболев.
- Вот-вот. Наку это самое энрьё. Кампай! Ну, до чего же мягкий вкус. Так о чем ты все время думаешь? Колись.
- Тебе действительно интересно? – В фигуре и лице Соболева было что-то очень ему не свойственное – замешательство.
- Ну, выбора у меня все равно нет. Так что, валяй, я весь внимание.
- Хорошо. Но если надоем, подавай голос. Милосердие – мое кредо.
Мое детство прошло в маленьком городе, на самой окраине. Наш дом был последней пятиэтажкой, окруженной со всех сторон частным сектором, как тогда говорили. Это была просто деревня, которую присоединили к городу. Деревня называлась смешно - Ужи. И было у меня всегда такое ощущение, что если выйти со двора в деревню, то попадаешь в другой мир. Очень похожий на тот, в котором жил я, и все же другой. Люди в Ужах одевались и разговаривали иначе. И само время текло там как-то медленнее. Я хоть и мал был, а чувствовал это как-то. А еще рядом с домами в Ужах были сады. А в них летом – ягоды и фрукты. Вкусные, особенно, если ворованные. Ну, мы с пацанами лазили в эти сады постоянно. Хозяева нас, конечно, гоняли. Так ведь из одного сада турнут, мы в другой залезем. Романтика.
Как-то раз, когда мне было лет десять, забрались мы в один сад. Я влез на вишню, одной рукой рот набиваю, а другой – полиэтиленовый пакет. Вишня спелая, сладкая. Я ветки вокруг себя оберу и лезу выше. Да, наверно, слишком высоко залез. Ветка подо мной обломилась. С треском. Я вниз полетел. Тут выскакивает из дома дед, классический такой деревенский старикан – в стеганой жилетке, с длинной седой бородой. Ругается матерно и бежит к вишне. Ну, пацаны – в рассыпную и через забор, а я, падая, зацепился за сук штаниной и замешкался. В общем, поймал меня дед, схватил за ухо больно. И говорит: «Я тебя, стервеца, посажу в тюрьму, чтобы впредь знал, как воровать и деревья ломать».
Отвел он меня не то в чулан, не то в сарай и запер там. Сижу я в чулане, как Буратино – темно, сыро и жутко. Реветь хочется и прощения просить, но я держусь. Вдруг слышу, будто кто-то в дверь скребется. А потом голос тонкий откуда-то снизу. «Эй, мальчик, ты кто?». Смотрю - а в просвете под дверью половина детского лица. Голубой глаз и щека. И еще челка - светло-русая, почти белая. «Я Олег», - говорю, - «А ты кто?». «А я Лена. Тебе скучно тут наверно, страшно, да?» Ну, мне как мальчишке с девочкой вообще разговаривать было стремно, а уж жаловаться – тем более. «Ничего мне не скучно. И совсем не страшно». А девочка, серьезно так: «Ты врешь. Вот, возьми». И сует что-то под дверь. А оно упирается и мяукает. Котенок. Серый, пушистый. «Возьми его и погладь. Он мягкий и ласковый». Потом лицо девочки исчезло. Я взял котенка на руки, а он ластится ко мне, мурлычет. И точно – стало мне веселее.
А где-то через полчаса выпустил меня дед. Вроде и не злится больше за поломанное дерево. Даже дал мне с собой большой кулек вишни. Лена в сторонке стоит. Я подошел к ней котенка отдать, а она мне говорит: «Ты еще сюда придешь». Не спрашивает, а именно говорит, будто точно знает, что так оно и будет. Я ответил «больно мне надо» и ушел.
На следующий день вышел я во двор с пацанами в футбол поиграть, а ноги меня вдруг сами понесли в Ужи, к дому, где жила Лена с дедом. Она во дворе с котенком играла. А когда меня увидела, не удивилась совсем, просто сказала «Привет, Олег». Взяла меня за руку и повела показывать своих кукол.
С того дня я раза два-три в неделю, а то и чаще, приходил в этот дом. От пацанов во дворе я свои визиты скрывал. Сейчас я даже не помню, чем мы с ней занимались, во что играли. Помню только, что мне никогда не было скучно. И мы никогда, ни единого разу не поссорились.
Дед Лены меня столярничать учил. У меня хорошо получалось. Как-то раз сделали мы с ним змея из реек и целлофана, а потом запускали его на старом кладбище. То есть, это уже был просто луг, пустырь с заросшими травой кочками. Дед нам показал, как посылать письма на небо – вверх по леске, на которой летал змей. Он сказал, что написанные на бумажке желания обязательно сбудутся. Я тогда попросил себе интересной жизни, много событий и путешествий. И еще счастья.
В общем, так я бегал в Ужи пять с лишним лет. Целых пять лет, представляешь? Правда, последний год уже не так часто. У нас, пацанов, появились разные серьезные дела, которыми нельзя было пренебрегать.
- Ну, ты эту Лену-то чпокнул? – спросил я, чтобы разбавить монолог Соболева и показать, что я слежу за рассказом и отрабатываю свой скотч.
- Как это «чпокнул»? – не понял Соболев. - А, ты об этом. Нет, мы только целовались несколько раз. Ты знаешь, её губы ничем не пахли. Я потом долго думал, что так и должно быть. Что иначе не может быть.
Вскоре мои родители получили новую квартиру, и мы переехали на другой конец города. В это же время мне стало ясно, что для того, чтобы когда-нибудь иметь интересную жизнь с событиями и путешествиями, нужно учиться, причем хорошо. Чем я и занялся. Засел за учебники. В Ужи больше не ездил. Я думал о своей будущей большой и богатой событиями жизни. А о Лене почти не думал. Но странным образом был уверен, что я всегда, в любой момент смогу прийти в тот дом, и она не удивится, возьмет меня за руку и поведет показывать кукол. И я пойду.
Поступить в институт сразу мне не удалось, но после армии были льготы, особенно отдавшим интернациональный долг. В учебке я написал заявление в Афганистан. Служил под Лашкаргахом . Вот тебе и путешествие, а событий и впечатлений – так тех хоть отбавляй. Сбылась мечта идиота. Там мозги вправились буквально за пару дней. Мне повезло, Паша. Дважды повезло – и потому, что цел остался, и потому, что не стала эта война главным событием в моей жизни, как для многих моих товарищей. Потом нашу бригаду вывели, сначала в Туркмению, а дослуживал уже в Азербайджане.
За пару месяцев до дембеля отправили меня в командировку в Крым. И решил я пацанам привести в подарок домашнего крымского вина. Один прапор подсказал, где купить. Не у шинкарей, у которых вино часто палёное было, а у его знакомых каких-то. Они для себя вино делали. И записку к хозяевам дал. Прихожу с канистрами. Стучу в дверь. Открывает девушка. Тоненькая. Волосы белесые, будто выгоревшие на солнце. Голубые глаза. В общем, ничего особенного, но у меня холод по коже пробежал, до того она мне показалась знакомой. Ну, я объяснил, зачем пришел, записку показал. Она говорит: «Пойдемте» и ведет меня в подвал. Нацедила мне канистру красного и канистру белого. И кот все время под ногами крутится. Серый и пушистый. Я поблагодарил ее, деньги даю. Она не берет. Говорит, подарок. Потом улыбнулась, взяла кота на руки и пошла в дом. Не оглядываясь. А я подхватил канистры - и на станцию. Выходя со двора, почему-то заметил, что пара штакетин в заборе сломана. Иду, а канистры, хотя и небольшие, десятилитровые, тяжелыми кажутся, как двухпудовые гири. Дошел до перекрестка, чувствую, не могу, надо передохнуть. Поставил вино под куст, а сам развернулся и побежал обратно.
Морду понаглее построил, стучу, открывает мне та же девчонка. Я с порога пургу какую-то погнал: давай, мол, забор починю, заодно и потрахаемся. Казанова, блин. И знаешь, странное такое ощущение, будто я сам себя со стороны вижу и слышу. И понимаю, что несу чушь, и не могу остановиться. А она, серьезно так, говорит мне: «У тебя сейчас мало времени. Ты мне лучше напиши. Обязательно напиши». И подает листок бумаги с адресом.
Я уже потом, в поезде сообразил, что адрес на листке уже был написан. Будто он был приготовлен заранее. Будто она знала, что я вернусь. Лена Терещенко, по-моему, как-то так. Письмо я ей написал. Она ответила. Собирался второе писать, да дембель нагрянул, и все завертелось. А тут еще мне надо было ехать в институт поступать. Со всеми переездами письмо и адрес куда-то потерялись, да я и не расстраивался. Не до этого было - начиналась настоящая жизнь.
Следующие несколько лет перемотаем, все-таки вместе учились. А в конце четвертого курса познакомился я со своей первой женой Ольгой. Ты, наверно, помнишь ее. Девица красивая, умная, но не злая и не спесивая. Хотя папа у нее был влиятельный и богатый. Поднялся быстро, занимался всем подряд – от компьютеров до продуктов питания. Ко мне Ольгин папа относился хорошо, как к родному. То, что я из провинции, из простой семьи, его не смущало. Может, он себя во мне узнал, а, может, сына хотел, да не довелось - не знаю. В общем, стал он меня по-тихоньку к своему бизнесу привлекать. Особенно к сделкам с японцами, поскольку я уже неплохо знал язык и мог читать документы. Дела пошли. Появились деньги, я купил себе подержанную «Хонду». Неплохо, в общем. Особенно на фоне всеобщей жопы. А папик Ольгин давал понять, что после свадьбы переведет меня на более высокую орбиту, где уровень решений – и доходов - совершенно другой. Я был только за. Думал: вот она, жизнь. Наконец-то поперло! Свадьбу назначили на август.
Как-то в мае еду я в метро – машина была в ремонте. Тут заходит в вагон девушка с ребенком на руках, завернутым в одеяло. Ну, я, как примерный пионер, встаю и говорю «садитесь, пожалуйста». Она благодарит, собирается сесть, и тут из одеяла выпадает хвост - серый и лохматый. Я аж вздрогнул от неожиданности. А она заметила и звонко так смеется. Оказалось, кот у нее заболел, и она его везет к ветеринару. Ну, я решил джентльменом быть до конца и предложил помочь с транспортировкой.
Так я познакомился с третьей Леной. Она в каком-то химическом вузе училась. Ольга, моя невеста – яркая была, фигуристая, огонь-девка. А Лена наоборот. Очень светлые волосы. Тонкая. Глаза голубые, серьезные. Даже холодноватая немного внешне.
Жизнь у меня в то время была деловая, да и Ольга жару давала. Но пару раз в неделю я встречался с Леной. Сбегал к ней тайком от всех, как когда-то в детстве в Ужи к Лене первой. Причем, не на машине, а на метро. Я ей почему-то сказал, что учусь на инженера-строителя, и подрабатываю на стройке, как Шурик из «Операции Ы». И хотя врать я никогда не умел, в этот раз получилось легко. Естественно как-то. Когда я с ней был, мне даже казалось, что это все правда, так и подмывало ляпнуть что-нибудь о несущих конструкциях и сопротивлении материалов. Моя настоящая жизнь – институт, бизнес, Оля и ее папа – начинали казаться сном, не страшным вовсе, нет, просто нереальным, зыбким, который вот-вот рассеется в памяти без следа и сожаления. А когда я с Леной расставался, то сном начинала казаться она, и у меня было такое странное чувство, что было бы здорово уснуть и больше уже не просыпаться.
- Соболь, а ты, это, знаешь толк в извращениях! – сказал я. – Но ты мне одно скажи. Эту-то Лену ты финтифлюхнул?
Соболев кивнул.
– Эту - да.
- Слава аллаху, - успокоился я, - а то мне немного тревожно стало тут с тобой тет-а-тет. Да еще выпимши. И как оно?
Олег задумался.
- Хорошо. Совсем по-другому, чем с Ольгой, или с другими. Но хорошо. Очень хорошо. Не знаю, что еще тебе сказать. Тут начались каникулы. Лена уехала в свой город. А я стал готовиться к свадьбе с Ольгой.
Олин папа подарил нам квартиру. В бизнесе он поставил меня во главе целого направления, как и обещал. Поначалу интересно было, и деньги очень хорошие. Тем временем закончил институт. Но постепенно, стало во мне расти некое недовольство. Полукриминальные партнеры, крыши, взятки на каждом шагу, имущество, записанное на третьих лиц – все это стало меня доставать. А рожи? Павлуша, какие у них были рожи! Я вдруг понял, что деньги сами по себе мне не интересны. Во всяком случае, богатым человеком в России я быть не хотел. С Ольгой тоже разладилось. Она любила сверкать, тусоваться, а меня это утомляло. Как-то незаметно мы друг от друга отдалились - у нее своя жизнь, у меня своя. А когда она объявила, что хочет развода, я возражать не стал.
Я решил поехать учиться. Подал заявления в несколько бизнес-школ. Сдал тесты. В объяснении, почему я хочу быть финансистом, написал что-то про эффективные рынки, справедливое распределение ресурсов наиболее умелым пользователям и о том, как с моей помощью и рынки, и весь мир станут еще справедливее и лучше. Да я и сам в это все почти верил тогда. Взяли меня в одну из школ в Калифорнии.
- А чё, Стэнфорд – неплохая шарага, - ободрил я товарища.
- Экий ты, Павлуша, на бренды падкий, - усмехнулся Соболев. – Пустое это. Каждый семестр у меня была новая герл-френдша, а такое впечатление что одна и та же. То есть внешне-то все разные, но по отношению к жизни вроде как один человек. Агрессивные, стремящиеся что-то кому-то доказать. Не сделать, не создать что-то, а именно доказать, настырно так. Я сейчас уже и не помню, как их звали.
После получения диплома меня взяли на работу в финансовую фирму в Сан-Франциско. Потянулась типичная жизнь яппи. Делаешь работу, которую, не любишь, чтобы заработать деньги, чтобы на эти деньги купить вещи, которые, в принципе, тебе не нужны, чтобы этими вещами произвести впечатление на людей, которые тебе не интересны. Очень быстро мне стало скучно. Поэтому, когда подвернулась возможность поработать пару лет в Токио, я согласился с радостью.
Перед отъездом мебель и прочие громоздкие вещи надо было куда-то девать. Я снял место в хранилище и перевез все туда. А когда грузчиков отпустил, захотелось мне пива выпить. Вроде я и не любитель, а тут захотелось. Район, где располагалось хранилище, был бедный, настоящее гетто, я здесь и не бывал раньше никогда. Вижу – бар. Захожу. Классический, блин, дайв. Посетители все сплошь мексиканцы. А мне какая разница? Я даже рад, ибо молодые городские профессионалы осточертели, и это очень мягко говоря. Ну, взял я себе пиво и пью. А за два стола от меня четыре девчонки сидят. Три обычные метиски, уже начавшие расползаться вширь, как это почти со всеми ними происходит. А четвертая – худая, посветлее, блондинка практически. Сидят, болтают. Я на светленькую уставился. Ну, не вписывается девчонка в интерьер. Она вроде это заметила, а может, мне показалось.
Тут подходят к ним человек пять парней. Руки и шеи в цветных татуировках, у пары даже бритые бошки разукрашены. Рожи однозначно опасные. Уличная банда. Стали они с девчонками хохмить. Метиски ржут. Лестно им внимание королей района. А беленькая, хоть и улыбается, но как-то через силу. А потом встала и пошла. А самый страшный ей кричит.
- А донде коньо бас, каброна? – Куда, мол, намылилась, коза?
Одна из подружка хохочет:
- Элиана тьене ке ир аль кагадеро! – В сортир, типа, ей надо.
Вся компания ржет. А я сижу и наблюдаю за дверью в туалет. Элиана эта выходит осторожно и - по стеночке так - шмыг на улицу. Я за ней. Она шаги услышала, оборачивается. И говорит: «Слава Богу, что это ты». Я ей: давай, мол, провожу, а то вдруг эти уроды кинутся догонять. Она улыбается и кивает. Оказалось, что Элиана попала в Америку меньше года назад. Разумеется, нелегально: их через границу в трейлере перевезли, как свиные туши. Отец и брат работают на стройке, она -горничной в какой-то паршивой гостинице. Идет и рассказывает, как ей все нравится в Сан-Франциско. Над моим акцентом издевается. Заставила меня несколько раз повторять «сервеса» и «сапатос». И хохочет - звонко, как на ксилофоне играет. Мне тоже весело стало. И хорошо. Дошли до ее дома. Халупа еще та. «Сколько, спрашиваю, вас здесь живет? «Пятнадцать человек и один кот» - смеется. «А кот чей?» «Мой». Ну, в общем, дала мне Элиана свой телефон, чмокнула в щеку, помахала ручкой и ушла в дом.
Я ей потом из Токио звонил. Долго болтали. Договорились обязательно встретиться, когда я в отпуск приеду. Вот только с отпуском все не получалось. А потом как-то набираю, а мне металлический голос говорит, что номер не существует.
Вскоре в одном из экспэтских клубов в Роппонги я познакомился с Дженнифер. Она, как и я, приехала на два года от своей юридической фирмы. Не типичная такая американка. На языке неплохо говорила, интересовалась местной историей и литературой. Стали мы вместе с ней выходные проводить. Потом и вовсе она ко мне переехала. Я сделал Дженни предложение, она согласилась. Когда вернулись в Штаты, поженились. Ругаться времени не было, поскольку видели друг друга мало. Работала она еще больше меня. Часов по семьдесят в неделю в среднем, а то и больше. Я, в принципе, был не против. Мне только интересно стало - зачем? Может быть, она, как юрист, неутомимо бьется за справедливость? Я быстро понял, что нет. Может, думаю, ее занимают разные юридические хитросплетения, закон сам по себе? Тоже оказалось - нет. Она знала только свою специальную область, довольно узкую, и не интересовалась даже смежными отраслями права. Деньги? Да вроде мы не особо нуждались. Меня повышали в должности регулярно, зарплату увеличивали, платили премии.
Понял я, Павлуша, что занимала ее именно карьера. Сам факт, что она при деле. При престижном деле, что важно. Престижном в самом что ни на есть общепринятом смысле. Престижном как для абстрактных людей, так и для вполне конкретных, и мне хорошо знакомых. Для тех самых людей, что кичатся своим гольф-рейтингом, говорят потрясающе, бесстыдно фальшивые речи, тщеславных тем тщеславием, в котором только тщета и совсем нет славы, мечтающих о годовых бонусах и угловых офисах. Людей, похожих на грызунов, день за днем, год за годом таскающих не орехи даже – пресный овес - в свои норы, у кого поменьше, у кого побольше, но одинаково душные. Людей, видящих друг в друге свое отражение, за это друг друга ненавидящих, но сбивающихся в тесные, пищащие кучи из страха остаться в обществе себя самих. Тех самых людей, стать, одним из которых я так стремился и, наконец, понял, что не смогу.
В общем, вскоре мы с Дженни разъехались, а со вчерашнего дня я официально свободный человек, правда, как ты правильно заметил, не забесплатно.
Соболев замолчал. Я ждал продолжения, но его не было. Так прошли минуты две-три. Когда мне надоело ждать, я спросил:
- И что дальше?
- Ничего, - ответил Соболев.
- А думаешь-то ты все время о чем? Об этих четырех Ленах, если я правильно понял?
- Да.
- Хотя Элиана – это, вроде, не совсем Елена... Да и крашеная она была наверняка. Много ли в Мексике натуральных блондинок? А ты кота ее видел? Он тоже серый и пушистый?
- Нет, не видел. Да и причем здесь кот? – Соболев вдруг разозлился. – Я же совсем о другом тебе говорю.
- Конечно, конечно, Олег. Я понимаю, что о другом, - быстро согласился я, - Ты пытался их найти?
- Разумеется. Сначала хотел разыскать ту, что из Мексики. Мне сказали, что ее загребли иммиграционные власти, вместе с отцом, братом и многочисленными соседями и, вроде бы, депортировали. Я попробовал навести справки в Мексике, но это дело безнадежное. Что случилось с Леной номер три, тоже до конца узнать не удалось, хотя я даже сыскную фирму нанимал. Следы теряются в Самаре. А пару месяцев назад я взял отпуск. Сначала поехал в Крым, в поселок, в котором был много лет назад в командировке. Мне казалось, что я обязательно узнаю тот дом, как только увижу. Ходил по поселку два дня, прошел все до единой улицы с начала до конца по нескольку раз. Спрашивал прохожих, нашел двух Елен с девичьей фамилией Терещенко и одну Тищенко, на всякий случай. Они меня не вспомнили, и я их не узнал. Потом вернулся в свой родной город, поехал в Ужи, а там вместо деревни давно дома многоэтажные стоят, и люди живут совсем другие...
- Олежка, ты думаешь, что эти четыре Лены – это один и тот же человек? – спросил я. - А чё? Все худенькие блондинки, практически с одним именем, да и кот этот. Мистерия, блин...
- Нет, не думаю. По крайней мере, не в буквальном смысле. Но то, что каждая из них была мне знАком – в этом я сейчас не сомневаюсь.
- Знаком чего?
Олег Соболев задумался.
- Это сложно объяснить. Знаком другой судьбы, наверно. Приглашением в иную жизнь. Аварийным выходом. Я думаю, я уверен, что эти четыре Лены были ответом на то мое письмо на небо. Четыре раза получал я ответ. В одинаковых конвертах, написанный одним и тем же почерком. С котом на марке. Четыре раза, Павлуша, четыре раза! И ни разу этого не понял... Хотя ты, наверно, думаешь, что я с ума сошел, бешусь с жиру и ищу совпадений, там где их нет, так?
- Что ты, Олежка, вовсе я так не думаю. А может, ты получишь еще один? Может, будет пятая Лена? – предположил я. – А что, пять – хорошее число, ты, как японолюб и латентный буддист, знаешь это лучше меня. Пять элементов, пять чувств, пять основных цветов.
- Да уж, число пять гораздо лучше, чем число четыре, - Соболев как-то странно хохотнул и посмотрел на меня все тем же интенсивным взглядом, от которого мне стало немного не уютно.
- Я надеюсь, что будет. Очень. Потому что иначе...
- Иначе что?
- Ничего. Э, Пашенька, да ты совсем пьян. Давай, ступай-ка, спать. И спасибо тебе за внимание.
*
- Алло, Сапожникова? Это я, Паша... Дела нормально. Слушай, у меня тут для тебя офигительный есть жених... Не, Леночка, не олигарх. Кой тебе годик-то, Ленуля? Какие, к лешему, уже олигархи?... Ладно, не сердись. Мой, то есть твой, жених, немного из другой лиги, но, уверяю тебя, вариант, что надо. Ты прогугли его, зовут Олег Соболев. Резюме посмотри. Представь уровень доходов, а главное – перспективы. К тому же, человек образованный, культурный, не чуждый духовным исканиям. Я бы даже сказал, в некотором роде мистик... Да нечего тут думать! Не боись, на этот раз повезет обязательно... Женится, не сомневайся... Что тебе делать? Да почти ничего. Надо только в Сан-Франциско прилететь. Я и встречу устрою, и расскажу, как себя вести. Ну, осветлиться придется чуть-чуть... Что еще? А вот это я расскажу, когда просьбу мою выполнишь. Малюсенькую просьбочку. Твой средний муж был издатель, если не ошибаюсь? Ну, так вот, ты, Ленок, что хочешь с ним делай – можешь ему кролика месяца из «Плейбоя» арендовать в счет будущих расчетов, а можешь помассировать ему простату горячей кочергой, дело твое. Но он должен издать мой роман. Они всякого дерьма печатают вагоны, а мой роман - шедевр... Я отвечаю! Потомство будет тебе благодарно... Ну, что, договорились? Ах, ты моя умница! Да, ты кошек любишь? Придется полюбить. Временно. И ты, это, шибко-то при женихе не бухай, потерпи уж до свадьбы. А вискарь у него шикарный, кстати...
*
Жаль, что мы перестали читать газеты. Было в них что-то эдакое. В старые времена русский писатель утром в атласном халате в креслах сидючи и попыхивая трубкой, откроет, бывало, «Ведомости» и углубится в описания разных имевших быть происшествий. Без спешки, солидно, иногда ворча в усы: «вот ведь англичане чего, подлецы, удумали». А то вдруг позвонит в серебряный колокольчик и крикнет зычно: «Марфа, неси, душа моя, еще кофию!» И потом, подумав: «Да ну его к чорту, кофий. Неси-ка лучше коньяку!»
Теперь не то. Теперь аффтор сидит перед монитором в трусах, дрожит как цуцик и скользит торопливым взглядом онаниста по заголовкам. «Несмотря на все усилия Федеральной Резервной Системы индекс Доу Джонса...» тьфу, блин! «Сара Пейлин призвала хоккейных мам...» - клюшку ей в жопу, дуре, вместе с шайбой и коньками. «Трагедия в доме финансиста». А вот такая новость, согласитесь, не может не радовать нормального человека.
«Полиция Сан-Франциско расследует обстоятельства гибели управляющего директора одного из крупных инвестиционных банков Олега Соболева и его жены. По словам представителя полиции, г-н Соболев скончался от огнестрельного ранения. Причиной смерти его супруги Елены, с которой он вступил в брак три месяца назад, стала черепная травма, нанесенная, по-видимому, бутылкой шотландского виски. Кроме того, в доме обнаружен мертвый кот. Следствие рассматривает несколько версий, в том числе убийство с последующим самоубийством и заказное покушение, связанное с профессиональной деятельностью. Не исключается рука русской мафии. Смерть г-на Соболева, талантливого бизнесмена русского происхождения, оборвала впечатляющую карьеру и стала большим потрясением и неожиданностью для делового сообщества города».
Потрясением и неожиданностью... Действительно, что знаем мы о ближних наших? Да ничего мы не знаем. Ты вот, Олежка, наверно, думал, что я, неудачник, графоман и любитель выпить нахаляву, не могу понять порывы твоей мятущейся души, мечты о прекрасном и несбыточном? А напрасно ты так думал. Очень даже я могу понять. Только какая разница? Пустое это.
***
© Бабука
Три трудолюбивых муравья несут во много раз превосходящие их по размеру чилийские перцы, балансируя на задних лапках.
© Yahya Taufikurrahman
© Yahya Taufikurrahman
Некоторые - так даже вполне хитромудрые, вот как эта (историю по аське прислали):
Вот из-за таких красавиц нормальные блондинки страдают...
В прошлом году засвистели колодки (наверное на моих спецом для блондинок свистун придумали, чтобы когда менять пора - язычок об диск трёт издавая невыносимый визг). Приехала домой, сняла, свистуны пооткусывала плоскогубцами, зафотала колодки (я ещё не знала, что запчасти по винкоду подбираются) вернула всё взад и погнала на успех за новыми.
Зашла в магазин, объяснила, меня с улыбкой послали за техпаспортом, хотя я минут пять объясняла, что знаю какие мне нужны колодки. В общем сдалась, приношу, пробили - дают коробочку, я же проверяю! не те! смотрю и думаю, ну сейчас из-за моего пола и особенно цвета волос заряжу пацанов позитивом на весь день, а что делать? не пихать же те, которые на мои колёса тупо не станут, да и знала же я, что ну сто процентов не эти мне нужны.
В общем, вздохнула глубоко, говорю: "А на мой кузов другие бывают? У вас есть побольше размером?", ну естественно в магазине гогот, держу себя в руках (а фотки колодок в телефоне, пока не показываю).
Достают мне побольше, открываю - говорю: "Ну вот, а вы по вин-коду... эти мне подойдут".
У пацанов реально истерика, ну я же стою вся гордая, я же знаю, что права.
Естественно вопрос: "Девушка, а откуда вы знаете, как они выглядят?" - рассказала, как снимала и почему, мальчек мне: "Это колодки от турбированной Селики, а у вас по винкоду нет турбо".
Говорю: "Я знаю, но колодки эти", в общем долго спорили, пока не показала фотки.
Смех чего-та заглох, а я с улыбкой до ушей, рассчиталась, спасибо сказала и гордо так поплыла к машине...
Вот из-за таких красавиц нормальные блондинки страдают...
В прошлом году засвистели колодки (наверное на моих спецом для блондинок свистун придумали, чтобы когда менять пора - язычок об диск трёт издавая невыносимый визг). Приехала домой, сняла, свистуны пооткусывала плоскогубцами, зафотала колодки (я ещё не знала, что запчасти по винкоду подбираются) вернула всё взад и погнала на успех за новыми.
Зашла в магазин, объяснила, меня с улыбкой послали за техпаспортом, хотя я минут пять объясняла, что знаю какие мне нужны колодки. В общем сдалась, приношу, пробили - дают коробочку, я же проверяю! не те! смотрю и думаю, ну сейчас из-за моего пола и особенно цвета волос заряжу пацанов позитивом на весь день, а что делать? не пихать же те, которые на мои колёса тупо не станут, да и знала же я, что ну сто процентов не эти мне нужны.
В общем, вздохнула глубоко, говорю: "А на мой кузов другие бывают? У вас есть побольше размером?", ну естественно в магазине гогот, держу себя в руках (а фотки колодок в телефоне, пока не показываю).
Достают мне побольше, открываю - говорю: "Ну вот, а вы по вин-коду... эти мне подойдут".
У пацанов реально истерика, ну я же стою вся гордая, я же знаю, что права.
Естественно вопрос: "Девушка, а откуда вы знаете, как они выглядят?" - рассказала, как снимала и почему, мальчек мне: "Это колодки от турбированной Селики, а у вас по винкоду нет турбо".
Говорю: "Я знаю, но колодки эти", в общем долго спорили, пока не показала фотки.
Смех чего-та заглох, а я с улыбкой до ушей, рассчиталась, спасибо сказала и гордо так поплыла к машине...
Праздники в России – это традиция и национальный вид спорта, даже больше – это способ чувствовать себя живыми… по-своему, правда, но, это уж кому как на роду написалось. Надо отдать должное, в этот раз устроители праздника сделали немало для того, чтобы уменьшить эффект алкогольной эйфории, в следствие чего отчаянно пьяных на центральных улицах Питера было в разы меньше. Но, вместе с тем, Россия – это такая страна, в которой на празднование Дня города в места скопления масс стягиваются грозные силы ОМОНА, а мирнопасущиеся полицейские немудрено подпирают кому что попалось и попыхивают цыгарками, нет-нет да и уступая дорогу народу, идущему полем города на законный праздник.
22 фото via aliveserg
1. Я не могу быть объективным в оценке события (пишет блогер) – я живу в Питере. Поэтому, судите и рядите вы
22 фото via aliveserg
1. Я не могу быть объективным в оценке события (пишет блогер) – я живу в Питере. Поэтому, судите и рядите вы
понедельник, 30 мая 2011
В Екатеринбурге запустили социальную рекламу против банкиров и врачей. Серия плакатов рассказывает о таксисте Трехкопейкине и его проблемах с кредитами и медицинским обслуживанием.
Во-первых, весьма оригинален месседж: не верьте рекламе, не берите кредиты и не обращайтесь ко врачам. Черт побери, Вавилон рухнет под натиском такой рекламы!
Во-вторых, это новый жанр в рекламе. Назову его «стрит-комикс». Идете вы от Площади 1905 года к кинотеатру «Салют» – что вы видите? Солнце? Небо? Может быть, пальмы? Кто как, а я вижу сити-форматы на тротуаре. Сначала один, за ним – второй, потом – третий… Прогуляемся в сторону «Салюта»:
16 фот, Источник
Во-первых, весьма оригинален месседж: не верьте рекламе, не берите кредиты и не обращайтесь ко врачам. Черт побери, Вавилон рухнет под натиском такой рекламы!
Во-вторых, это новый жанр в рекламе. Назову его «стрит-комикс». Идете вы от Площади 1905 года к кинотеатру «Салют» – что вы видите? Солнце? Небо? Может быть, пальмы? Кто как, а я вижу сити-форматы на тротуаре. Сначала один, за ним – второй, потом – третий… Прогуляемся в сторону «Салюта»:
16 фот, Источник
Тема не совсем об армейской жизни, не о тяготах и лишениях, а о форме.
Об одежде, ее деталях, знаках отличия и традициях. О том, как она меняется со сроком службы.
Будет 7 фот + текст.
Пикчи, как обычно, рисовал сам.
Об одежде, ее деталях, знаках отличия и традициях. О том, как она меняется со сроком службы.
Будет 7 фот + текст.
Пикчи, как обычно, рисовал сам.